обозначила свою точку зрения на аборты – женщина имеет право сделать аборт, если это продиктовано обстоятельствами; однако если это делается исключительно из соображений контроля за рождаемостью, то обвинение в убийстве должно быть предъявлено всем, кто принимал участие, – и ей, и отцу, и врачам. Когда Дэниз попросили объяснить, почему она придерживается такой точки зрения, она ответила:
– Я не обязана что-либо вам объяснять. Я просто рассказываю о том, что думаю и чувствую, а если кому-то это не по душе, пусть нажмет на кнопочку приемника и больше меня не слушает.
Пока шла ее первая передача, все телефонные линии были забиты слушателями, желающими оспорить позицию Дэниз. Моментом истины стал звонок некоей Барбары из Арлингтона, штат Виргиния, которая сказала:
– Не обижайтесь, Дэниз, но, кажется, вы просто стерва.
– Большое спасибо, Барбара, – ответила Дэниз. – Вы правы. Но я не просто стерва, я официальная Стерва города Вашингтона.
В отрасли, где главное – эксклюзивность товара, Дэниз прочно закрепилась на позиции лидера. За первую неделю зарплата Дэниз увеличилась в пять раз. И это при том, что, казалось бы, она, чернокожая женщина, открыто и честно говорившая обо всем – от расизма до воспитания детей, – никак не должна была иметь успех на радио.
Через три недели после выхода ее первой передачи рейтинг «Ньюсток 990» вырос на шесть процентов. Через год Дэниз уже слушали в двенадцати штатах. Когда Натан впервые услышал ее голос, передачу Дэниз транслировали триста двадцать семь радиостанций по всей стране, а ее зарплата выражалась семизначным числом.
В своем утреннем монологе в тот день Дэниз клеймила упадок нравов среди американской молодежи, приводя в качестве примера историю двенадцатилетнего мальчика, убившего охранника и сбежавшего из тюрьмы.
– Прокурор говорит, что будет обвинять этого парня, как взрослого, и я считаю это правильным. Сколько раз вы слышали про убийства, совершенные подростками-чудовищами? Лично я устала от этого. Что касается меня, я готова встать и сказать: мужчина или женщина, ребенок или взрослый, если ты намеренно лишил жизни другого человека, я не хочу видеть тебя среди членов моего общества. Я хочу, чтобы ты гнил в тюрьме до конца дней своих, или по крайней мере до тех пор, пока ты не достигнешь возраста, когда тебя можно будет посадить на один из тех электрических стульев, которые без дела пылятся по всей стране. С него ты отправишься прямиком в ад, где у тебя будет отличная возможность целую вечность думать о том, какой ты крутой убийца.
Когда Дэниз закончила свою тираду, телефоны взорвались. Сказав, что поговорит с теми, кто дозвонился и ждет на линии, она включила рекламу.
– Половина звонящих хотят повесить мальчишку, а половина – тебя, – сказал Энрике в наушники.
Дэниз подняла голову и посмотрела на него через стекло своими черными глазами.
– Слушай, Рик, отсекай тех, кто считает, что мальчишка невиновен, ладно?
Энрике кивнул и поднял вверх большой палец.
– Будет сделано, Дэниз.
Натан уже двадцать минут сидел на краю кровати и слушал, как взрослые один за другим выносят ему приговор.
«Как они могут говорить такое?» – подумал он. Ведь их там не было. Они не слышали угроз Рики Харриса, не чувствовали его пальцев на своем горле. Они не знали, да и не хотели знать, что если бы он не убил Рики, то Рики убил бы его.
Чем дольше Натан слушал, тем яснее понимал, что всем наплевать на то, как в действительности обстояло дело. Им в голову не приходило выслушать его объяснения – всем было достаточно того, что рассказывали эти сволочи из полиции и ИЦП. Все верили вранью.
Но поток вранья можно было остановить – требовалось только взять телефон и позвонить Дэниз. Снять трубку и рассказать всю правду. Ведь один телефонный звонок не причинит ему никакого вреда? Если ему что-то не понравится, он просто повесит трубку.
На тумбочке рядом с часами стоял радиотелефон. Натан взял его и набрал номер радиостанции. Занято. Он набрал номер еще раз. И еще. И еще. Все время было занято. На девятый раз Натан услышал длинный гудок. Гудок прозвучал раз сто, прежде чем кто-то поднял трубку.
– Вы дозвонились до Стервы, – сказал голос. – О чем вы хотите поговорить?
– О Натане Бейли.
– Вы ребенок? Дэниз не разговаривает с детьми.
– Со мной она, наверное, захочет поговорить. Меня зовут Натан Бейли.
Дэниз уже сорок пять минут разговаривала со слушателями о Натане Бейли, когда у нее в наушниках раздался взволнованный голос Энрике:
– Переключись на шестую линию. Там мальчик, который назвался Натаном Бейли. Думаю, он не врет.
Дэниз забыла, что только что собиралась сказать. Если это правда, то этот звонок сильно поднимет рейтинг передачи. После непродолжительной паузы к Дэниз вернулось самообладание, и она отключила психиатра из Стокдейла, штат Аризона.
– Ага, кажется, к нам дозвонилась знаменитость. Натан Бейли, вы меня слышите?
– Да, мэм, – сказал детский голос.
В голосе чувствовалась уверенность. Дэниз гордилась своей способностью по голосу угадывать, что за человек ей звонит. Этот голос мог принадлежать бойскауту, игроку детской бейсбольной лиги, человеку очень честному.
Уоррен Майклс уже чувствовал результаты недосыпания, к тому же огромное количество выпитого кофе
