Он не остановится.
— Я не могу указывать вам, как поступать, — проговорил Дэвис. — Койн убийца, даже если и не маньяк из Уикер-парка.
Барвик подняла глаза и посмотрела на иероглифы, выбитые в стене над дверным проемом. Знать бы, что там написано. Она подумала о сыне фараона, ныне почти забытом, похороненном в этой гробнице. Его откопали, перевезли и выставили на всеобщее обозрение в городе Нового Света, о существовании которого люди узнали лишь тысячу лет спустя после его смерти. Каким был этот человек? Каким он был другом? Сыном? Отцом? Волнует ли это кого-нибудь? Все эти туристы, проходящие мимо, задумываются ли они над тем, что он был за человек? А если нет, какой тогда смысл в этом памятнике? Какой смысл хранить напоминание о жизни, которая ни для кого ничего не значит?
83
«Чудом разве что», — это был универсальный ответ Стивена Мэлика на вопросы сочувствующих ему друзей и коллег о том, как он держится, как справляется и не грозит ли ему лишиться редакторского кресла в «Трибьюн». Мэлик так давно пользовался этим ответом, что тот перестал соответствовать действительности. Чудо не может продолжаться вечно. Тем более что судьба Мэлика, казалось, была уже решена: все считали, что дни его на посту редактора «Трибьюн» сочтены. На сайте, посвященном сплетням в журналистском сообществе, была отдельная страничка под названием «Внимание, Мэлик». Несколько раз в неделю там появлялись новые цитаты, содержащие анонимные жалобы журналистов на главного редактора или слухи о его преемнике. Неназванные источники утверждали, что видели, как владелец газеты обхаживает возможных кандидатов на место редактора в дорогих ресторанах Нью-Йорка, Лос-Анджелеса, Сан-Франциско и Майами.
Но Стивен по-прежнему оставался на своем посту. Оставался вопреки всем доводам здравого смысла. Он и сам уже приготовился уйти. Отрепетировал прощальную речь перед коллективом редакции, решил, что будет великодушен и полон достоинства и не скажет ни одного дурного слова в адрес тех, кто сначала нанял его на работу, а затем стал плести против него интриги. Они с женой уже обсудили: когда он уйдет на пенсию, они переедут на север, в Висконсин или, может, на Верхний полуостров, омываемый водами озер Мичиган, Гурон и Верхнее. Поселятся в каком-нибудь городке, где выходят только еженедельные газеты, потому что видеть каждый день на своем пороге свежий номер ему будет больно. Ведь когда-то он так любил свое дело.
Был солнечный весенний день, и Мэлик как раз предавался подобным мыслям, когда заметил, что за стеклянной стеной его кабинета маячит Сэлли Барвик. Он жестом пригласил ее войти и попросил закрыть за собой дверь.
— Стивен, я от тебя кое-что скрывала, — начала она. — От тебя и от всех остальных.
Он решил, что она собирается рассказать ему о своем увлечении игрой. Теперь, когда он уже почти не был ее начальником, его это меньше всего волновало.
— И что же это?
— Я уже несколько месяцев работаю над одним материалом. Никого в это дело не посвящала. И вот чуть из-за него не погибла.
Надо же, совсем не то, что он думал!
— Ты говоришь об адвокате? Об этом чокнутом, который за тобой следил?
Она решила уточнить формулировку:
— Вообще-то это я следила за ним. Поначалу, во всяком случае.
— Что? Ты следила за этим Койном? Тем самым, которому теперь запрещено к тебе приближаться?
— Ну да.
— Объясни, что все это значит.
Сэлли поерзала на стуле и поняла, что села именно на тот, который больше всего ненавидит — самый неудобный стул во всем здании по адресу Норт-Мичиган-авеню, 400. Почему именно на этот? В кабинете ведь было целых три свободных стула.
— Сэм Койн напал на меня потому, что я пыталась доказать, что он — маньяк из Уикер-парка, — произнесла она.
— Господи, Барвик! — Мэлик хохотнул. — Это шутка?
— Я серьезно.
Мэлик враз забыл обо всех своих неприятностях.
Сэлли начала излагать суть дела, стараясь говорить ровным голосом, чтобы ложь звучала точно так же, как правда:
— Примерно полгода назад я получила анонимную информацию. Звонивший сообщил, что мне следует заняться Сэмом Койном. Он не объяснил почему. Я поискала информацию о Койне и не обнаружила ничего интересного, кроме того, что он увлеченный геймер. Как и я.
— «Теневой мир»?
— Да. Я не стала о нем писать, мужчина позвонил еще раз. Он сказал, что стоит проверить Сэма Койна в игре. Я так и сделала.
— Ты занималась расследованием внутри игры? Как такое возможно?
— Так же, как здесь. В «Теневом мире» есть такие же источники информации и документы, такие же улицы и переулки.
— И что же ты выяснила?
— Что Койн — убийца.
— В игре?
— Да. Он убивает других персонажей, только женщин. Причем способ убийства поразительно совпадает с манерой маньяка из Уикер-парка.
У Мэлика возникло дурное предчувствие — так обычно бывало, когда ему предстояло кого-то уволить.
— Он, конечно, ненормальный, но закон-то не нарушал.
— Да, но потом я сопоставила время, когда Койн совершал убийства в игре, со временем, когда убивал маньяк из Уикер-парка.
— И что?
— Когда Койн убивает в «Теневом мире», на улицах реального Чикаго все спокойно. — Строго говоря, это было не совсем так, но Сэлли не хотелось углубляться в объяснение нестыковок в схеме, составленной Джастином.
— Это ничего не доказывает.
— Согласна. Тогда я позвонила знакомому копу из убойного отдела, который входит в группу по поимке маньяка, и упомянула в разговоре имя Койна.
— И что?
— За Койном стали вести наблюдение. Он будто почувствовал это — убийства надолго прекратились.
— То есть у тебя по-прежнему нет никаких фактов.
— Я стала названивать знакомому каждый день, пока он не сказал мне — неофициально, разумеется, — что личностью Койна занимаются в связи с расследованием убийств маньяка из Уикер-парка.
— И много таких личностей, которыми они занимаются?
— Боже, Стивен, откуда я знаю! Но имя одного из их подозреваемых совпало с тем, на которое вывело независимое журналистское расследование сотрудника ведущей городской газеты.
— Чего ты хочешь?
— А ты как думаешь? Хочу написать об этом.
— О чем, Сэл? — Он начертил в воздухе прямоугольник, изображая передовицу. — «Репортер заявляет, что ее личный враг — печально известный серийный убийца»?
— Какое счастье, что ты не занимаешься заголовками! — сказала она по-дружески насмешливо. — Я обвиняю его не потому, что он на меня напал. Он напал, потому что я могла обвинить его. Я хочу написать статью о том, что Сэм Койн — главный подозреваемый в деле о маньяке.
«Нет, это какая-то шутка», — подумал Малик и сказал:
— Ты знаешь, мне проблем и без того хватает. Откуда такая уверенность, что я готов плюс ко всему повесить на себя иск о клевете от фирмы «Гинсбург и Адамс»?
— Это будет клеветой только в том случае, если я не права насчет Койна. А я права.
— То есть ты полагаешь, что он не подаст на нас в суд?
— Нет, наверняка подаст. Но зато потом, в ходе рассмотрения гражданского иска, за которым будет следить вся общественность, а также громкого полицейского расследования выяснится, что убийца — именно он. «Трибьюн» достанутся все лавры за поимку одного из самых опасных серийных убийц в истории Америки, ну, и как следствие — ты сохранишь работу.
— Дорогая моя, если я отмочу такое, меня вышвырнут из кабинета еще до того, как ты успеешь клубничку в йогурт добавить за завтраком.
— Да, я понимаю, это риск. Но риск в журналистике приносит награды, — сказала Сэлли и добавила: — И сохраняет рабочие места.
— Тогда я стану первым редактором, за которым закрепят этот пост посмертно, — заявил Мэлик. — Если меня не убьют адвокаты «Чикаго Трибьюн» и не перережет горло этот твой маньяк, меня застрелит собственная жена. Мы — газета, а не арена для личной вендетты.
— И потому мы должны сидеть сложа руки, пока убийца разгуливает на свободе?
— Какой убийца, Сэлли? Я тебя прямо не узнаю. Предъяви мне доказательства. Сделай так, чтобы я поверил, что этот парень действительно тот, кем ты его считаешь, а не просто какой-то придурок с нездоровой психикой.
— Именно это я и пытаюсь сделать. Но он хитер. Он убил уже человек двадцать и ни разу не оставил никаких улик. Его надо вывести на чистую воду. Или выманить информацию у кого-нибудь, кто с ним хорошо знаком и может знать правду.
— Вот и отлично. Пусть это будет какой-нибудь другой источник, не анонимный.
Сэлли набрала в легкие затхлого воздуха, наплывающего из ленивого кондиционера, и заявила:
— Койн пытался проникнуть в мой дом, Стивен. Когда я была в нем. Есть только одна причина, по которой он решился на это: он подозревает, что я все знаю.
— Сэлли, я верю, что чутье тебя не подводит, — ответил Мэлик. — Принеси мне настоящий материал, и я охотно его опубликую. Но печатать недоказанные гипотезы, а потом сидеть и сжимать кулаки за то, чтобы они оказались верными, — на это я пойти не могу.
В обед, сидя за рабочим столом, Сэлли встретилась с Джастином в виртуальном кафе «Билли Гоут».
— Попробовать все равно стоило, — пояснила Сэлли. Она не говорила мальчику, что узнала тайну его происхождения. «Создать человека из клеток Сэма Койна! Черенкование какое-то», — подумала Сэлли как-то, переживая очередной приступ цинизма. Джастин пришел бы в ужас, если бы узнал, что ей все известно. Она описала Джастину все подробности встречи с реальным Койном, умолчав лишь о главном своем открытии. Теперь, после ее столкновения с Сэмом лицом к лицу, мальчика не удивляло, что она изменила свое отношение к его теории.
