проворно поднимаясь с полу. — Пусть я не убью себя собственными руками, но все равно, умру от руки палача.
В это время вернулся Андрэ, неся колодки и кандалы. Он положил их на скамейку и немедленно удалился.
При виде этих варварских и унизительных орудий пыток, глаза Изауры помутились, ее сердце похолодело от ужаса, ноги подкосились, она упала на колени и, склонившись к табурету, на котором сидела во время работы, залилась слезами.
— Пусть душа моей старой госпожи, — воскликнула она голосом, срывающимся от отчаяния, — защитит меня от насилия! Там, на небесах, вы властны защитить меня так же, как вы делали это здесь, на земле.
— Изаура, — сурово сказал Леонсио, указывая на орудия пыток. — Вот что ожидает тебя, если ты не простишься со своим безрассудным упрямством. Мне больше нечего сказать тебе. Пока что я оставляю тебя, чтобы ты поразмыслила об этом до вечера. Тебе придется выбирать между моей любовью и ненавистью. И то и другое чувство, как тебе хорошо известно, глубоки и безграничны. Прощай!
Услышав, что ее господин ушел, Изаура подняла лицо, залитое слезами, воздела руки к небу, подчинясь душевному порыву, и сквозь рыдания обратилась к царице небесной с молитвой, идущей из глубины ее истерзанной души:
— Непорочная Пречистая Дева, Пресвятая Богородица! Ты знаешь, как я невинна, знаешь, что я не заслуживаю такого обращения. Спаси меня и помилуй! Никто в целом мире не может помочь мне. Спаси меня от этого кровожадного палача, грозящего не только моей жизни, но и моему целомудрию. Смягчи его душу, наполни его сердце добротой и милосердием, чтобы он сжалился над своей несчастной пленницей! Жалкая рабыня, я молю тебя со слезами на глазах и болью в сердце! Ради твоих пресвятых мучений, ради кровоточащих ран твоего божественного сына защити меня, сжалься надо мной…
Как прелестна была Изаура, безмолвно застывшая с мольбой во взоре, в томительной тревоге. И сейчас она была еще прекраснее, чем в минугы безмятежного спокойствия и радости. Если бы Леонсио увидел ее в этот миг, может быть, это зрелище смягчило бы его жестокое сердце. С очами, омытыми слезами, потоками струившимися по бледным щекам, с печально приоткрытым ртом и дрожащими губами, шептавши- ми сквозь рыдания молитву, с беспорядочно рассыпавшимися по плечам пышными локонами черных волос, с трепетно вздымающейся грудью, она являла собой совершенную модель для вдохновенного художника, пожелавшего бы создать Скорбящую Богоматерь, к которой в эту минуту Изаура обращала свою страстную мольбу. Непорочные ангелы, казалось, окружавшие ее в эти минуты, овевая золотыми и карминовыми крыльями, несомненно отнесли ее пылкую, исполненную страданиями молитву к подножию трона Утешительницы скорбящих.
Погруженная в свое горе, Изаура не заметила, как в помещение бесшумно, настороженно оглядываясь, проскользнул ее отец и направился к ней.
— К счастью, она еще здесь, — шептал Мигел. — А палач уже побывал тут! Ах, бедная Изаура!.. Что с тобой будет?..
— Отец, вы пришли! — воскликнула несчастная, увидев Мигела. — Посмотрите, до чего довели вашу дочь!
— Что с тобой, девочка? Какое несчастье обрушилось на твои хрупкие плечи?
— Разве вы не видите, отец?.. Вот что уготовано мне, — ответила она, указывая на колодки и кандалы, лежавшие на лавке.
— Боже мой, какое чудовище! Я был готов ко всему, но это…
— Вот какую свободу собирается дать он той, которую его мать растила, ходила и лелеяла. Унижения и насилия в неволе, непрерывные муки души и тела, вот что выпало на долю вашей несчастной дочери… Отец мой, я не вынесу таких страданий! У меня был один путь избавления, но и этого я буду лишена, закованная в кандалы, связанная по рукам и ногам! Ох, отец! Мой отец! Это ужасно! Отец мой, где ваш нож, — добавила она хриплым голосом после небольшой паузы, печально взглянув на него, — мне нужен ваш нож.
— Что ты собираешься делать, Изаура? Какие безумные мысли?
— Дайте мне ваш нож, отец. Я прибегну к нему только в самом крайнем случае. Когда негодяй явится, чтобы заковать меня в это железо, он умоется моей кровью.
— Нет, дочь моя. До этого дело не дойдет. Отцовское сердце почувствовало, что здесь происходит, и я решился. Деньги, на которые я не смог купить твою свободу, помогут мне вырвать тебя из когтей этого чудовища. Все уже готово, Изаура. Бежим.
— Да, отец. Бежим. Но как? Куда?
— Подальше отсюда, куда угодно и немедленно, дочь моя, пока никто ничего не подозревает и пока тебя не заковали в кандалы.
— Ах, отец, я очень боюсь. Если нас поймают, что будет со мной?
— Предприятие рискованное, не могу отрицать. Но мужайся, Изаура, это единственная возможность спасти тебя. Отдадим себя воле провидения. Все рабы на плантациях, управляющий там же. Твой хозяин вместе с Андре уехал куда-то. Во всем доме, видимо, никого нет, кроме негритянки на кухне. Воспользуемся случаем, который нам послал всевышний. Я все предусмотрел. Там, в глубине сада у берега реки привязана лодка. Это главное, что нам нужно. Ты выйдешь первой и пойдешь в сад. Я выйду позже, встретимся на берегу реки. Через час мы будем уже в Кампусе, где сядем на корабль, капитан которого мой друг. Утром корабль отплывает на Север. На рассвете мы будем далеко от твоего преследователя. Идем, Изаура, может, нам повезет, и ты встретишь в этом мире порядочного человека, который позаботится о тебе лучше меня.
— Идем, отец. Чего мне бояться? Могу ли я быть несчастнее, чем сейчас?..
Скрываясь в тени забора, окружавшего двор, Изаура прошла к воротам сада и исчезла за ними. Некоторое время спустя Мигел обошел фазенду снаружи, прошел в сад, где и встретился с ней на берегу реки.
Бесшумно скользя у обрывистого берега, лодка, направляемая сильной рукой Мигела, в мгновение ока скрылась из виду.
Глава 10
После бегства Изауры прошло более двух месяцев. Леонсио предпринимал чрезвычайные усилия, используя крайние меры и разбрасывая золото, приведя в движение полицию и свору частных сыщиков, чтобы вернуть свою рабыню, которая так ловко ускользнула от него. Но перенесемся, читатель, в северные провинции, где, может быть, раньше чем он встретимся с нашей беглянкой.
Мы в Ресифе. Ночь в прекрасной Венеции Южной Америки, увенчанной диадемой горящих огней, кажется восстающей из океана, волны которого ласкают ее нежными объятиями и страстными поцелуями. Это праздничная ночь: на одной из центральных улиц выделяется ярко освещенное здание, куда съезжаются кавалеры и дамы из самых знатных и богатых семей города. В этом пышном здании обычно собирается местное избранное общество на блестящие, пользующиеся неизменным успехом вечера. Иногда там появляются богатые элегантные студенты из старой Олинды, чтобы побродить в роскошном собрании среди шелков и ароматов танцевальной залы под нежными и кокетливыми взглядами очаровательных и остроумных девушек, чтобы забыть хоть на несколько часов жесткие скамьи Академии и ворчливых дряхлых правоведов.
Представим, что мы тоже служители этого храма Терпсихоры, войдем туда и оглядимся,
