—?Не знаю, еврей какой-то,?—?ответил парень.
Другой рассказал мне, что у нас все очень плохо. Что в стране демографический кризис, и
поэтому арабов и негров надо выгнать из Украины. Я подумала, молодой 27-летний парень
вопросы демографии мог бы решать другим, более практическим путем, но промолчала. Они
говорили о красном терроре, о чистоте нации, о радикальных решениях. Говорили тихо.
Вообще было тихо. Юноши разбрызгивали на деревянные опоры под «колючку» черную
краску из баллончиков. Воняло краской.
Я почему-то вспомнила запах. Запах пирожных. Заварных. Папа всегда мне их покупал на
праздник. Громко играла музыка. Было очень много людей, и все шли куда-то, и голос гремел, мне казалось, с неба: «Слава Коммунистической партии Советского Союза!» И все кричали:
«Слава!» Папа держал меня за руку. Крепко. Не помню, откуда и куда мы шли, не помню
зачем. Помню только ощущение отца рядом. Проходящим мимо детям хотелось показывать
язык и ехидно говорить: «А я с папой!» Мама на демонстрации не ходила и пыталась не
пускать меня. Язвительное замечание: «Пойдете вслух родину любить?!» до меня не доходило, очень хотелось побыть с отцом, рука в руке… Понимание того, что с Родиной что-то не так, появилось тогда, когда мама сменила нам, двум дочерям, фамилии. С папиной еврейской на
свою русскую. Выросшая, я вернула фамилию обратно.
От вождя мирового пролетариата я побрела на другую площадь, к тем, кто «выносит
холодильник». (Кого скульптура олицетворяет на самом деле, в Харькове, пожалуй, знают
только преподаватели истории). Там, перед обшарпанными телами когда-то боевых танков, собирались люди под красными флагами, точнее сказать, знаменами.
Я пошла пешком по Сумской, чтобы проникновение было настоящим. У меня замерзли руки
и перестала писать ручка.
Маршрут «Вождь?—?ломбард» усиленно охранялся. Через каждые пять метров?—? люди в
синем. Блокнот я не прятала, поэтому хранители общественного порядка узнавали во мне
союзника и даже подмигивали. Вообще, духовное единение милиции и журналистов на всяких
митингах-пикетах-праздниках очевидно. События, когда и те, и другие могут сказать о себе
обобщенное «мы». Видите, возле людей с транспарантами болтаются замерзшие и
безыдейные?! Так это мы?—?участники поневоле. Ой, по работе.
Милиции было действительно много, возле театра Шевченко я услышала диалог мужчины и
женщины, которые выходили из машины, с недоумением озираясь по сторонам:
—?Слушай, а шо ментов стока, кошмар?!
—?Не знаю, может, президент опять приперся.
—?Та был же на днях!
—?Гы-гы, зажигалку забыл, вернулся.
У ломбарда собралось человек двадцать стариков. Несколько бабулек держали красные
флажки с серпом и молотом. Худощавый дедушка нес на длинной палке выцветший портрет
молодого Ульянова. Люди в синем здесь были, но держались особнячком, ближе к танкам.
Играло какое-то подобие музыки. Один старичок к допотопному проигрывателю приставил
мегафон, получилось что-то типа динамика. Скрипящая и хрипящая мелодия звучала
препротивно.
—?Девушка, что вы там записываете?!?—?подскочил ко мне бойкий пенсионер в серой
фуфайке.
—?Вы не волнуйтесь, я из газеты,?—?как можно мягче произнесла я.
—?Какой??—?он нахмурил брови.
—?MediaPost,?—?сказала я внятно, с улыбкой и даже с нежностью.
—?Ну, ладно, пишите,?—?помолчав несколько секунд, позволил дед.
Его снисходительность меня растрогала. Писать на самом деле было нечего. Кроме
ощущений. Но их я не записываю. Несколько пожилых женщин, закутанных в платки, стояли
кружком и оживленно беседовали, размахивая руками.
Я подошла ближе. Проникаться.
—?А помните?!
Эта фраза звучала то от одной, то от другой старушки. По очереди они вспоминали, как
были молоды, красивы и счастливы.
И мне кажется (забросайте меня камнями, если я не права), это «а помните» не зависит от
режимов, власти и идеологии. Даже несмотря на то, что в промежутках между
воспоминаниями бабульки крыли «демократов» на чем свет стоит, потому что сейчас все не
так и все намного хуже.
—?Помните тот магазин, ну, в котором сейчас мебель продают!? У-у-у, какие там были
торты!!!
—?А сейчас разве торты?!? Тьфу!
—?О-о-о-ой, Марья Осиповна! Давно вас не было! Как поживаете?!
В отличие от бабушек, чьи разговоры напоминали собрание клуба по интересам, дедушки
были немного агрессивнее. О тортах не вспоминали, говорили о заводах, танках, самолетах, миллионах рабочих мест и бесплатных квартирах. Говорили о советской власти. Говорили о
