Вообще-то я планировала пару месяцев созерцать. Прикинуться ветошью и наблюдать со
стороны за акулами пера. Не свезло.
Пока ехали, я выспросила у оператора, что означает термин «съемка». Успокоилась.
Смело ступила на порог палаты с микрофоном в руке. Я БУДУ БРАТЬ ИНТЕРВЬЮ! Профессия
представлялась мне как школа первоклашке, самое главное в ней?—?это новенький ранец за
спиной.
Я не знала, что такое человек без кожи. Не знала, что такое ребенок с половиной
обожженного тела. Его не укрывают и не бинтуют. В палате?—?специальная температура, мне показалось, градусов шестьдесят,?—?чтобы человек не замерз. Без кожи. Диана, так
звали малышку, улыбнулась и звонким голоском спросила:
—?Тетя, вы к нам?
Наверное, под действием наркотика (или каких-то обезболивающих, не буду врать, не
помню) она вела себя, как обычная шестилетняя девчонка, улыбалась и щебетала. Точнее, ее голова выглядела обычно. Остальное тело было… Это было страшно. Я не могла
произнести ни слова. Шок. Через минуту я вылетела из палаты, рыдая. Как-то не так мне
представлялась журналистика.
Умылась. Взяла интервью. У мамы и у доктора?—?оператор подсказал.
И, конечно, сдала кровь. Ехала назад под впечатлением, думала, сейчас «убью» своим
рассказом всю редакцию… Мой бледный вид и зажатая в районе вены вата не вызвали никой
реакции. Кроме чьей-то фразы: «Что, кровь сдавала? А, новенькая!»
—?Иди, расписывай синхрон!?—?тем же тоном, что и утром, скомандовала редактор. Потом
строго посмотрела на часы и добавила: «Дедлайн!» (синхрон?—?фрагмент интервью, дедлайн
—?минимальное время до выпуска новостей?—?ред.)
Да, журналисты циничны. Цинизм?—?профессиональное качество. Вырабатывается, как
адреналин.
Через полгода я попаду на съемку в специализированный детский дом, где директор
встретит меня с баночкой нашатыря и словами: я же просил, чтоб корреспондент был
мужчина… А я уже смело войду в отделение, на дверях которого написано «ползучие». Да, да, дети, которые перемещаются альтернативным способом. И буду брать интервью у
санитарки тети Лены, которая расскажет, что Ванечку она похоронила вон там, за тем
тополем, потому что до кладбища не донесла, тяжелый он. А еще через год девяностолетний
дедушка будет держать меня за руку и рыдать, потому что он помнит каждую минуту тех
дней, когда от голода умирала его семья. А я не буду плакать. Я?все выплакала в палате у
обожженной девочки.
Диана стала моей прививкой. Вакциной от чрезмерного проявления эмоций на работе.
Точнее, «по работе». Больницы, детдома, колонии, аварии, пожары, наводнения, лгущие
чиновники, одержимые художники, мутные оперативники, ноющие бабушки, нервные
политики, звездные музыканты, злые священники, заумные ученые и просто хорошие люди.
Каждый день.
Через несколько часов после Дианы горело здание детского сада, а наутро была сессия
горсовета, а после обеда в харьковском зоопарке родился медвежонок… События, люди, горе
и курьезы чередуются с такой скоростью, что если реагировать по-человечески, можно сойти с
ума.
Утром?—?сюжет об уникальной методике в детском саду, где дети на занятиях слушают
Моцарта. Днем?—?на Клочковской прорвало трубу и всех затопило (а жители непременно
тянут тебя за рукав показать, что еще и мусор месяц не вывозили, причем тянут в разные
стороны, потому что в соседнем доме свинтили кодовый замок вместе с дверью).
Вечером?—?горит «Мивина». И?снова утро?—?горсовет, там выделяют пару гектаров
земли то ли влиятельным особам, то ли их детям, и пока на обратном пути лопатишь 248
страниц документа, пытаясь разобраться в причинно-родственных связях, умножить на
гектары, разделить на вырубленные деревья, на дороге встречается ДТП, а завтра
обязательно привезут Почаевскую икону в Свято-Озерянский храм. Чудодейственную. А
дома у дочки непременно ветрянка, а в детском саду, естественно, отключили отопление
за неуплату. И?поломанные ногти уже не в счет, потому что кассета посыпалась, камеру
заглючило, ручка не пишет, микрофон упал в лужу, машину замело снегом, каблук
отвалился, Интернет не работает… А?ДЕДЛАЙН никто не отменял!
Звонки в редакцию.
—?Здравствуйте, это новости? Новости? Ага. Значит так: в тысяча девятьсот семьдесят
восьмом году я вышла замуж за Иван Васильича Петрова, а в тысяча девятьсот восемьдесят
девятом у нас пропала кошка. По документам сын не имеет права на жилплощадь,
