сыном обреченного. Как раз тогда Вэдану исполнилось десять лет, и он вошел в возраст, когда уже можно было заключать помолвки. Сареас Лиарег, возглавлявший Комитет по кэцэрам, предложил заключить помолвку между Вэданом и своей внучкой. Брак был выгодным со всех сторон, и ни Аэнир, отец Вэдана, ни его мать Маагелла не возражали. Но отказался сам Вэдан. Он учился с Кэйной Лиарег в одном классе, и она ему не нравилась.
Через месяц в дом Дарэнгов принесли серый балахон.
А в Соглашении с кэцэрами ясно говорилось, что родственники обреченных не могут заключать браки между собой. То есть сын обреченного Вэдан Дарэнг не мог жениться на сестре обреченного Мэарит Самре.
А именно это он и собирался сделать в ближайшем будущем.
Теперь же жизнь потеряла всякий смысл.
Да и просто по-человечески, Мэнира было жалко. Младшая сестра Вэдана, Гэдир, встречалась с Мэниром уже около года. То есть даже подумать о том, чтобы идти домой, где справляются двойные поминки, по отцу и Мэниру, было страшно.
Вэдан курил, смотрел на бесстрастный профиль памятника Шэдану Харбогадану. Легендарный воитель стоял в конце набережной и смотрел вдаль по течению Рарера, подняв руку в указующем жесте. «Можно дойти до последнего моря и вымыть в нем свои сапоги», думал Дарэнг. – «Но от самого себя убежать нельзя…».
На набережной, тихонько урча мотором, появился электромобиль. Набережная была пешеходной зоной. Но министр иностранных дел мог себе позволить пренебречь правилами. Впрочем, необходимо признать, что Инедирт делал это не так уж часто. Вэдан неожиданно ощутил странное спокойствие и почти что облегчение. К нему пришел тот, кого он очень давно ждал. Электромобиль остановился рядом со скамейкой, на которой сидел Вэдан. Пуленепробиваемое тонированное стекло опустилось.
– Садись, – сказал Инедирт.
– Я с тобой никуда не поеду, – ответил Вэдан.
Инедирт вытащил ключ из замка зажигания и метнул его в грудь парню. Вэдан коротко ойкнул от удара, засунул ключи в карман, встал и открыл дверцу. «Зачем я, интересно, это делаю?», – отстраненно, как если бы это происходило не с ним, подумал Вэдан и опустился на сиденье.
В тишине было слышно, как перекликаются между собой капитаны грузовых барж в порту третьего города Цачеса. Инедирт закурил. Вэдан молча смотрел на смуглое лицо друга, освещаемое тихими вспышками курительной палочки. Инедирт выглядел, как очень спокойный мужчина не старше тридцати. Он всегда был очень спокоен, даже в своем истинном облике, который можно было увидеть только в реальности снов. А как тридцатилетний мужчина Инедирт Баруг, по свидетельствам очевидцев, выглядел весь последний Звездный Год – или семьдесят восемь обычных лет, которые считали по обороту Луны вокруг Земли.
– Тэнир тебя обыскался, – сказал Дирт. – Отвизорил мне, думал, что я знаю, где ты.
У Вэдана был брат-близнец, Тэнир. Последние четыре луногода их можно было различить по шраму, который появился на щеке Вэдана после путешествия в Республику Великого Болота.
– Ну, ты меня нашел, – сказал Вэдан. – Что ты намерен делать теперь?
– А ты? – спросил Баруг. – Поплакать, побродить в отчаянии – и ты считаешь свой долг выполненным? Так твои слезы и отчаяние, в которое ты с таким наслаждением погружаешься, не вернут Мэнира ни его сестре, ни твоей…
Вэдан рассердился.
– Послушай, ты ведь меня знаешь, – сказал он. – Я никогда не пытался тихо отсидеться, я принимал любой вызов судьбы. Я связался с бессмертным, с драконом, и ушел только тогда, когда понял, что эта связь опустошит меня. Но что я могу сделать сейчас? Ведь все как бы по закону.
– Я не бессмертен, – заметил Дирт. – Просто драконы живут долго. А почему ты решил, что ничего не можешь сделать?
– Что ж мне, к кэцэрам отправиться и отбить Мэнира? – ядовито усмехнулся Вэдан.
Инедирт молча посмотрел на него.
– Мой нитсек все еще при мне, затея может выгореть, да, – продолжал Вэдан. – С кэцэрами мне не справиться, но пару-тройку кианейсов я завалю легко.
Кианейсами назывались биороботы, выполнявшие функции блюстителей закона. Они использовались не только для конвоирования обреченных, но и для охраны общественного порядка. В том числе – и для расследования преступлений, более ста лет назад сменив на этом посту своих предшественников из плоти и крови.
– А ты подумал о том, что если Мэнир вернется, его казнят? – продолжал Вэдан. – И меня, между прочим, тоже. А то и что-нибудь похлеще. Помнишь, ровно тринадцать лет назад, в день смерти моего отца, кэцэры сожгли почти весь третий город Цачеса? И никто до сих пор не знает, почему. Может, как раз потому, что-то кто-то предприимчивый завалил конвоира и бежал в джунгли. И один из кэцэров остался голодным…
– Твой брат – глава Архитектурного сектора. Разве он не рассказывал тебе, что все города теперь охвачены единым силовым полем? Оно активизируется автоматически при попытке напасть на город с воздуха, – напомнил Баруг и веско добавил: – А то, что будет, неизвестно никому.
– Ты подбиваешь меня…? – изумился Вэдан. – Да как ты мог подумать о нарушении Соглашения?
– А что оно дало вам, сареасам, это Соглашение? Развал экономики, гражданские войны в пограничных областях и распад всей вашей империи?
– И установку под Мостом, остановившую мутантов из Священного Озера, – возразил Дарэнг. – А ведь тогда от третьего города Цачеса уже мало что оставалось…
Баруг скривился. Да Вэдан и сам знал, что это – не аргумент.
– Ваши Хранители создали бы такую же установку или подобную ей без всякого возмещения, – процедил Дирт. – Как они всегда это делали для сареасов. Если ты хочешь, если ты действительно хочешь помочь Мэниру, я могу отвезти тебя на Площадь Горя. Ты еще успеешь присоединиться к обреченным.
Дирт пристально посмотрел на него.
– И если вы с Мэниром вернетесь, я помогу вам избежать суда.
Вэдан выудил из кармана ключ зажигания.
Джоанна остановила запись. Тела замерли в нелепой позе, напоминая вывешенные на просушку простыни, которые перепутал и закрутил ветер. Все было уже понятно и так.
И боже, как же отвратительно это выглядело.
А она еще сгорала от стыда, устанавливая камеры скрытого наблюдения в спальне. Идиотка. «Но что мне было делать?», подумала Джоанна. – «Родить ему ребенка, как он хотел? И сидеть дома, оплывая, превращаясь в тупую домохозяйку?»
Самое обидное, конечно, заключалось в том, что Джоанна не изменяла мужу. Хотя нельзя сказать, что двадцатитрехлетней блондинке с огромными зелеными глазами не поступало предложений на этот счет. Хотя бы за последний месяц, что она провела в качестве переводчика при землянах. Они составляли словарь вместе с переводчиком гостей, высоким импозантным красавцем Дэйно Каарегом. Его немного портили лепестки жабр по обеим сторонам шеи. Выглядели они так, словно Каарега укусил вампир, да так и оставил в теле жертвы свои клыки. Но Джоанна отказала Каарегу не поэтому. Она на самом деле любила мужа и не представляла вместе с собой никого, кроме Вугаса.
А Вугас не потратил зря ни одной минуты за это время. И откуда только взялась такая
