– Идите, девушка, – сказал он, протягивая Насте ее бумаги. – И помните: главное – не пролететь мимо земли.
Вика посмотрела на него такими глазами, что лор приосанился в своем кресле и повторил уже с сожалеющей интонацией:
– Идите, идите.
Этому парашютистскому присловью Рома уже успел научить Вику, но услышать его от врача она ожидала в последнюю очередь.
– Ты меня слушаешь? – спросил Рома.
– Да, – поспешно ответила Вика и перевела на него взгляд.
Рома не знал, что же такого было в этих совершенно обычных серо-зеленых глазах. Да и не задумывался над этим вопросом. Но каждый раз, когда Вика вот так на него смотрела, у него начинало сладко ныть в груди. Он отвел взгляд.
–Так вот, тогда весна была, поле было мокрое, мягкое, – продолжил он. – Я с перепугу все забыл – и как ноги ставить, и вообще все.
Вика сообразила, что он рассказывает ей про свой первый прыжок.
– Приземлился, по-моему, прямо на пятую точку. Въехал в грязь – только брызги полетели! Я подумал, что у меня позвоночник в штаны просыпался. Меня еще и куполом накрыло. А в системе толком ведь и не повернешься.
Вика представила себе Рому, борющегося с куполом, как малыш с пеленками, и невольно рассмеялась.
– Ты всегда хотел прыгать, да? – сказала она.
Рома отрицательно покачал головой и метнул окурок в окошко.
– Не прыгать, – сказал он. – Летать. Помнишь, когда мы маленькими, был такой мультик про Алису Селезневу.
– И кино было, – заметила Вика.
– Не, я именно про мультик говорю. Там был такой ворчливый штурман.
– Зеленый, – сказала Вика.
Рома довольно хмыкнул.
– Ну да. Я еще когда очень маленьким видел его по телевизору, я всегда кричал: «Это я!»
Вика засмеялась.
– Ты от первого эпизода «Звездных войн», ну где Анакин на такой маленькой машинке по воздуху гоняет, тащишься наверно просто, – сказала девушка.
– Угадала, – сказал Рома.
Он пристально взглянул на Вику. Пауза зависла. Вика отвернулась и увидела клубовскую машину, шестьдесят шестой «газон». Грузовик как раз въезжал в ворота.
– Вот и наши приехали, – сказала она обрадованно.
Рома вздохнул.
– Быстро же они собрались, – проворчал он и открыл дверцу.
Когда Рома обошел машину, Вика уже умчалась к выгружавшимся парашютистам. Пестрая стайка втянулась в ангар. Грин за ней не пошел. Сегодня он не собирался ни прыгать, ни вообще приближаться к самолету. Взрослые часто упрекали подростка в наглости. И наверное, были правы, но и для своей наглости он знал меру.
Первая десятка построилась на взлет.
Рома наблюдал, как инструктор одевает на девушку систему, как проверяет клапана, как Вика расписывается в медицинском журнале и вприпрыжку бежит к самолету, винт которого уже крутился на холостых оборотах, как захлопывается дверца. АН-10 плавно развернулся. Белым флагом взвился на ветру халатик медсестры, уже зажавшей под мышкой свой журнал. Самолет пробежался по взлетной полосе, все разгоняясь, и медленно, словно нехотя поднялся в воздух. Грин видел взлет не первый и даже не сотый раз в своей жизни. Но у него, как всегда, захватило дух. Было что-то невыразимо прекрасное в этом зрелище.
Рома подошел к ангару, где спортсмены укладывали парашюты на следующий взлет. Какой-то пацан смотрел в небо через бинокль, и вид у него был крайне деловой.
– Дай-ка, – сказал Рома, протягивая руку.
Парашютист заворчал было, но узнал Рому и подал бинокль.
– Сейчас твоя девушка прыгает? – спросил он.
Рома кивнул.
Он поймал самолет в фокус как раз тогда, когда Вика темной точкой отделилась от распахнутой двери.
А три секунды спустя над ней белым фонтанчиком взвился парашют.
– Теперь главное – запасной не проворонить, вовремя отключить, – щурясь, заметил паренек. Он все это видел и невооруженным глазом.
– Теперь главное – не пролететь мимо земли, – негромко сказал Рома.
Он вернул бинокль хозяину и пошел в поле. Помочь Вике нести парашют обратно.
Вика должна была прыгать первой, с 800 метров. Все остальные в этой группе прыгали уже с управляемыми парашютами, для которых требовалась большая высота. Девушка сидела около самой двери. Система оказалась тяжелее, чем ожидала Вика. На спину словно взвалили мешок с картошкой. Вика не могла оторвать взгляда от круглого окошечка высотомера.
1…
2…
3…
«Когда белая стрелочка коснется '8', дверь откроется, и ... Спокойно, только спокойно', – думала Вика. Сердце вдруг стало очень большим, заполнило всю грудь так, что дышать было больно. 'Правую ногу вперед, левой толкаться... нет наоборот...'. Выпускающий что-то прокричал. Сквозь рев мотора Вика не поняла его. Инструктор показал рукой на красную лампочку.
Она уже светилась.
Вика встала. Выпускающий ободряюще улыбнулся и открыл дверь. Напор встречного воздуха был так плотен, что на секунду Вике показалось – она просто не сможет отделиться от борта.
– Пошел!
Вика шагнула вперед и оказалась в той пустоте, где каждый остается один. Шум мотора удаляющегося самолета постепенно стих, и наступила тишина.
Рома с удовольствием отметил, что Вика поставила ноги правильно. Но девушка держала их слишком жестко, и в момент столкновения с землей не смогла удержаться, упала. Вика приземлилась метрах в пятидесяти от него. Рома видел, куда упал пробный парашют, и ждал девушку именно там. Пока парень добрался до нее, Вика уже успела выбраться из системы и начала сворачивать парашют.
– Ну как? – спросил Рома, подойдя.
Вика обернулась.
– Ой, Рома… – начала она и остановилась.
Ей нестерпимо хотелось рассказать о всех неожиданностях и прелестях свободного полета. О сверкающей громаде близкого озера. О плывущей над аэродромом синей бездне неба. О зелени поля внизу, разбитого канавами на квадратики. И о странном чувстве свободы, мира и успокоения, охватившем Вику. Теперь девушка знала, что ощущала Алиса из известной сказки, падая в бездонную кроличью норку. Знала, как будет выглядеть пламя собственной Викиной свечи после того, как огонек погаснет. Знала, почему барон Мюнхгаузен так хотел прокатиться верхом на пушечном ядре.
