Ошеломленная Рита открыла рот, но так ничего и не произнесла.
– Ее – мне, – повторил Рикошет. – Она стояла передо мной на коленях и умоляла взять ее. Но в глазах ее было не желание, а ненависть самой высшей пробы. Она-то все понимала…
Эмиль бросил окурок в сырую траву, и Рита машинально повторила его движение. Девушка напрочь забыла про свою сигарету, и та просто тихонько истлела уже почти до самого фильтра. Рикошета не так уж сильно взволновали перипетии той давней истории. Эмиль почувствовал, что еще немного – и Рита заметит, что ее тело возбуждает его гораздо больше любого мужского тела. Рита осторожно кашлянула:
– И ты…
Рикошет отрицательно покачал головой.
– И я сказал, что не сплю с женщинами, которые не хотят меня.
Рита вздрогнула, неожиданно вспомнив, как Грин в ту ночь после концерта сказал тоже самое. Девушка подумала, что несмотря на их внешнюю непохожесть, всю разницу характерах и судьбах, где-то очень глубинно и Рома, и Эмиль очень похожи друг на друга. О том, что Гарик в их самую первую ночь задал тот же вопрос, что и два ее друга, Рита уже забыла.
– И что дальше? – спросила она.
– Дальше уже не интересно, – сказал Рикошет и продолжал будничным тоном: – Он вкатил ей смертельную дозу морфия – а много ему не понадобилось, наркоманкой она не была – написал предсмертную записку, в которой по счастливой случайности ни разу не упомянул моего имени… и выпрыгнул с тринадцатого этажа. Я пришел на похороны, я думал, что мне будет горько или стыдно… Но я испытал только бешеную, отвратительную радость. Я так испугался этого чувства, что первый раз в жизни напился по-настоящему… Вот и все.
– Я вот это имела в виду, когда сказала, что ты холодный, – сказала Рита. В ее голосе отчетливо слышались уважение, восхищение и упрек. Но не страх. И когда Рикошет понял это, он вдруг почувствовал, как в глубине его души расслабились туго натянутые струны, те, которых давно никто не касался, и приятный звон разлился по его телу.
– Точнее будет сказать, – продолжала Рита. – Ты гордый, Эмиль.
– Ужасно, – ответил Рикошет, морщась.
– А ты знаешь, что стало с одним ужасно гордым ангелом? – смеясь, спросила Рита.
– Знаю, – спокойно ответил Эмиль. – Он стал хозяином этой жизни, этого мира.
Девушка хмыкнула и отвернулась. Он положил руки ей на живот таким уверенным движением, словно делал это уже тысячу раз. Если бы Рита напряглась, Рикошет убрал бы руки, но девушка в ответ откинула голову назад и положила ему на плечо. Эмиль видел ее расслабленное, запрокинутое лицо. Он стиснул зубы и закрыл глаза, чтобы сдержаться… не наклониться к этому лицу…
– Скажи, – сказала Рита лениво. – А вот тогда, зимой… Ведь это не Гарик попросил тебя уйти. Это ты попросил его доставить мне удовольствие, да?
Рикошет в тот момент пытался вспомнить, сколько этажей в Пизанской башне, и скрытый смысл вопроса ускользнул от внимания музыканта.
– Да, – сказал он.
И в тот же момент почувствовал, как внутри Риты взвилась, вырвавшись из-под давления, туго закрученная пружина. Он едва успел отдернуть руки.
Девушка вскочила. Эмиль увидел на ее лице слезы.
– Рита, ты неправильно поняла, – сказал он и тоже встал.
– Так значит, это была жалость, – прошептала Рита. – И даже не его, а твоя…
Она горько усмехнулась:
– Что же, спасибо, Эмиль. Ты настоящий друг.
Рита метнулась в подъезд прежде, чем Рикошет успел перешагнуть через лавочку и загородить ей дорогу. Парень хотел последовать за ней, но тут услышал, как загудел лифт, унося Риту в высь. В безопасность за крепко запертой дверью квартиры.
Рикошет тихо выругался.
– Ну почему я такой идиот? – пробормотал он сквозь зубы.
Оставалось только пойти домой. Эмиль достал мобильник.
Надо было еще обрадовать тетю Марту.
Когда нога в тяжелом ботинке в очередной раз проехалась по ее заду, Шамиля даже не вздрогнула.
– Пристрелить ее, что ли, – с отвращением сказал Артур.
– Зачем стрелять? – сказал Максим рассудительно. – Давай предложим Грину.
– Молодой он еще, – сказал Артур сквозь зубы.
– Какой же Грин молодой? – удивился Макс. – Если так считать, то он был бы уже дембель.
– Странный он какой-то. Сразу после учебки контракт подписал.
– Может, у него на гражданке долгов на самолет, – меланхолично сказал Макс. – Да мало ли что… А Генрих Грина любит. Ты залетишь в следующий раз, а Грин вспомнит, что Артур ему такую классную телку подогнал, и скажет Генриху: Да не ругайте его, все мы люди…
– Дело говоришь, – сказал Артур задумчиво и снова пнул чеченку. – Вставай, сука!
Шамиля с трудом поднялась. Движение отозвалось болью во всем теле, нещадно избитом. И не только. Максим открыл дверь радиостанции и выпрыгнул из кунга.
– Иди, – сказал Артур.
Ноги подвели Шамилю, когда она спускалась по узким ступенькам фургона. Чеченка упала прямо в грязь.
– Ну вставай, чего разлеглась, – сказал Макс. Он был спокойнее Артура и не сопроводил свои действия пинком. Шамиля поспешно встала на четвереньки. Но подняться на ноги она не успела.
– Ай, как красиво стоит, – сказал Артур и бесцеремонным рывком он задрал рваный подол. – Дай-ка я ее еще раз дерну … Напоследок.
Максим закурил. Выпускница 2-ого ЛМИ, кандидат медицинских наук и еще неделю назад – заведующая отделением общей хирургии городской больницы думала только о том, каким окажется Грин. Артур зарычал и укусил ее в шею, уже черную от укусов сержанта, но Шамиля не вскрикнула.
Привыкла.
– Пойдем, – тяжело дыша и застегивая брюки, сказал Артур.
Они пошли. Шамиля оглядывалась по сторонам, щурясь. За трое суток, проведенных в полутемном кунге, она отвыкла от света. Забыла о том, что снаружи осень, самая красивая ее пора, когда зеленые склоны гор превращаются в палитру безумного художника. Рваное платье совсем не грело. Обнаженные руки Шамили покрылись мурашками, но она даже не заметила этого.
Шамиля думала только о том, будет ли Грин бить ее. И если будет, то куда.
Они подошли к обшарпанному вагончику. Оттуда сытно тянуло борщом. Шамиля поняла, что это походная кухня русских.
Максим гулко постучал в железную дверь.
– Грин, выгляни-ка! – крикнул он. – Мы тебе сюрприз принесли!
Дверь открылась, и из нее выглянул нахмуренный Грин в фартуке сомнительной чистоты. У Шамили сжалось сердце, когда чеченка увидела, что это совсем еще мальчик. Кудрявые черные волосы стояли на голове Грина пушистой шапкой. Если бы не кудряшки, Грин был бы копия Аслана, младшего брата Шамили, погибшего неделю назад. Артур зарезал его на глазах у дико вопящей сестры. У Шамили помутилось в глазах. В этот момент она утратила последний
