У Штефана глаза на лоб полезли.
— Что, она так и сказала?
Я кивнула с горькой улыбкой. Но в следующий момент мне пришла в голову мысль: а вдруг Штефан захочет доказать Эвелин, что на его потенцию состояние наших обоев совсем не влияет? Я бросилась в его объятия и замурлыкала:
— Какая глупость, правда? Я ей сказала, что наша интимная жизнь ни в коем случае не определяется состоянием стен в нашем доме. Это же правда, ведь так?
— Конечно, — ответил Штефан.
— Тогда поцелуй меня, пожалуйста! Мне уже снова пора ехать.
Едва я произнесла эти слова, к глазам подступили слезы. С каким наслаждением я провела бы остаток дня в объятиях Штефана. Когда я попадала в них, то ничего больше не могла делать.
— Олли, тебе следует быть немного тверже. — Штефан наградил меня поцелуем в лоб. — Думай все время о том, как богаты мы скоро будем. — И с улыбкой добавил: — А какую уютную комнату для гостей мы еще получим вдобавок, если Эвелин к тому времени успеет покончить с ремонтом.
— Не уповай на это особенно, — едко ответила я.
Вечером я загрузила в «ситроен» несколько комнатных цветов, горшки и пакеты с землей. Если Эвелин решила хозяйничать в моем доме до такой степени, то я тоже займусь облагораживанием ее огромной лоджии. Когда я осторожно загружала в машину кадушку с самшитом, чей-то хриплый голос произнес прямо у меня над ухом:
— Между прочим, уже без трех минут восемь.
Испугавшись до смерти, я резко развернулась и встретилась лицом к лицу с ушастым и носатым бывшим директором гимназии из компании нашего Фрица.
— Господин Рюккерт! — воскликнула я.
— Герберт, — сказал хриплый голос. — Ты спокойно можешь называть меня Гербертом, девочка.
Я решила не отказывать себе в удовольствии и воспользоваться этим предложением.
— Вам нужно что-нибудь конкретно… Герберт?
— Только убедиться в том, что ты своевременно отбудешь с работы, — сказал старик. — Иначе пари будет проиграно раньше, чем начнется.
— Ох, — только и произнесла я. Собственно, я хотела еще попрощаться со Штефаном. Одной минутой раньше или позже — неужели это имеет значение? — Скажите, пожалуйста, вы в самом деле заключили пари на то, что мы станем делать это? Или вы все же не верите, что мы продержимся?
Герберт улыбнулся многозначительной улыбкой. Я увидела возникшее из-за его ушей лицо Эвелин.
— Хорошо, что я еще успела тебя увидеть, — сказала она. — Ох, добрый день, господин Рюккерт.
— Герберт, — хрипло произнес Рюккерт. — Сейчас ровно двадцать часов. Предельный срок для молодой дамы, чтобы покинуть это место. Иначе…
— Герберт, Герберт, — сказала Эвелин и бросила взгляд на наручные часы. — Для короткого послания еще есть время: Оливия, пожалуйста, скажи Оливеру, что он должен выделить свободное время в четверг в обед. Согласно результатам обработки моих данных на компьютере это оптимальное время, чтобы заняться зачатием ребенка.
Здорово! За сегодня между мной и Оливером произошло столько, что для полного счастья не хватало только объяснить ему, когда он должен делать ребенка своей жене и почему.
Я нырнула в машину.
— Четверг, в обед. Я скажу ему.
— Еще одна минута, — произнес Рюккерт. — Давите на газ.
Для меня это прозвучало по-хамски.
— До свидания, — сказала я.
— До завтра, — ответила Эвелин.
Рюккерт и она кивнули мне. Ровно в восемь вечера, секунда в секунду, я выехала за ворота нашего хозяйства. Может быть, мне это показалось, но пробегавший в это время мимо трусцой господин был очень похож на доктора Бернера. Начинало складываться впечатление, что эти старые мешки пасли нас круглые сутки.
Итак, я становилась для Оливера не только дамочкой, которую он застал утром за весьма интимным занятием, но еще и курьером, который должен сообщить ему, когда следует заняться производством ребенка. От одной только мысли об этом я начала покрываться краской. Лучше я напишу ему на этот счет записку. «Будь свободен в четверг в обеденный перерыв, чтобы сделать ребенка» — могло быть написано в этом послании. А Оливер прочтет это и сделает необходимую пометку в своем распорядке дня. И тема исчерпана.
Но когда я вошла в их квартиру, Оливер, к сожалению, был уже дома.
— Кажется, ваша телекомпания очень либеральничает с рабочим временем, — несколько нерешительно заметила я.
— В Германии ничего не случилось, — весело ответил Оливер. На плите готовилось что-то умопомрачительно вкусное. — Один пожар в каком-то ангаре, оборудованном системой пожаротушения. Ни пострадавших, ни погибших.
— Как хорошо для тебя, — произнесла я и повела носом.
Оливковое масло, томаты, баклажаны, цуккини, тушеное мясо — все эти запахи слились в единый соблазнительный аромат.
— А как прошел твой день, Блуменкёльхен?
— Не так плохо. — Если забыть про утренние казусы. Я бы с большим удовольствием вычеркнула эти воспоминания из головы. — Я должна передать тебе от Эвелин, что в четверг в обеденный перерыв ты должен быть свободен.
— Для чего?
— Для того… ты лучше меня знаешь для чего, — смущенно ответила я.
— А, плодородный день, — догадался Оливер. — Не знаю, не знаю, но этот компьютер довольно часто выдает плодородные дни. Я думаю, это ошибка в программе.
— Типично мужской подход, — заявила я и снова покраснела.
Оливер уставился на меня, высоко подняв брови.
— Блуменкёльхен, ты сегодня постоянно краснеешь. Что произошло? Утром в ванной ты выглядела совершенно сбитой с толку. Это произошло потому, что я был голый? Или потому, что увидел твои симпатичные трусики с цветочками?
— Ни то ни другое, — язвительно ответила я. — Все это так естественно, как говорит моя подруга Элизабет. Все люди делают это.
Оливер казался скорее заинтересованным, нежели растерянным. Тем не менее он спросил:
— Все люди делают что?
— Линг-линг, — произнесла я со всей агрессивностью, на которую была способна.
В этот момент и уши у меня стали пунцовыми. Брови Оливера взметнулись выше лба.
— А, это синоним для?..
Моей агрессии хватило только до этого момента.
— Для справления нужды, — произнесла я, сползая на пол. — Мне очень жаль, но я воспитана несколько иначе. В нашем доме не было туалета, но, даже выходя на двор, никто не сообщал другим, куда и зачем идет, и уж тем более речи никогда не шло, чтобы кто-то мог увидеть другого, занимающегося этим.
Оливер рассмеялся:
— Послушай, Блуменкёльхен, если два человека живут в одной квартире, то избежать этого все равно не удастся. Рано или поздно это должно будет случиться. Но если ты так щепетильна в этом вопросе, то мы можем ввести правило, что каждый, заходя в ванную комнату, станет запирать дверь. А теперь не думай больше о своем «линг-линг», — в этот момент он то ли хихикнул, то ли закашлялся, — а лучше садись к столу. Сегодня у нас великолепное тушеное мясо с баклажанами в томатном соусе.
В то время когда Эвелин с усердием начала заниматься переустройством нашей гостевой комнаты, я
