— На прошлой неделе.
Секретарша сочувственно покачала головой:
— Мне так жаль, но вы далеко не первый, с кем происходит нечто подобное. Он действительно настоящий гений, корифей в своей области. Но вряд ли разумно оговаривать встречи с ним персонально. Он в большинстве случаев забывает сообщить мне об этих договоренностях, и я не заношу их в календарь встреч. А то, что не попадает в календарь, можно считать несуществующей договоренностью. Это было что-то важное?
— Конечно, — сказала я.
Этот «корифей» сначала постоянно переносил встречи, а затем просто о нас забыл.
Оливер лишь удрученно смотрел на секретаршу.
— Гм, — произнесла она. — Раз уж вы здесь, я дам вам один совет: шеф после обеда будет находиться в студии номер три на записи программы. Там у вас может появиться возможность между делом переговорить с ним.
— Спасибо, — сказал Оливер. — Я подумаю над, этим предложением.
— Над чем тут думать? — спросила я его уже в коридоре. — Это был действительно неплохой совет. И если «корифей» сам не идет к Гертнерам, то Гертнеры придут к «корифею».
Оливер рассмеялся:
— Хорошо. В крайнем случае хоть посмотришь, как выглядит телевизионная студия изнутри.
Но пока мы дошли до студии, мои ноги, не привыкшие к таким высоким каблукам, начали гореть от напряжения. Коридоры телецентра казались бесконечными.
— Я не думала, что у вас такая большая телекомпания, — устало сказала я.
— Не маленькая.
Студия номер три располагалась в огромном некрасивом зале, и мы долго блуждали там среди осветительных приборов, кулис, кабелей, трибун и бесконечного множества людей. Оливер, казалось, знаком с большинством из них. Он отвечал на приветствия справа и слева, сопровождая возгласы одним им понятными жестами.
Операторы, кабельщики, рабочие за кулисами, режиссеры, редакторы, осветители, ассистенты, гримеры — всех мы успели поприветствовать, а они успели поприветствовать нас, только директора нигде не было видно.
Я бросила исполненный тоски взгляд на красный угловой диванчик, стоявший на сцене и окруженный бумажными кулисами.
Сесть на него и спокойно наблюдать за всем происходящим было куда приятнее, чем быть составной частицей этого бесконечного броуновского движения.
— Но он же должен быть где-то здесь, — сказал Оливер.
Однако ни один из пяти операторов, стоявших рядом с пятью огромными камерами, не видел директора.
Оливер выглядел расстроенным.
Из одной кулисы вышел светловолосый мужчина с оттопыренными ушами. Несмотря на свои уши, он мог бы выглядеть очень привлекательно, если бы не толстый слой грима у него на лице.
Он показался мне очень знакомым.
Оливер определенно хорошо знал этого человека.
— Привет, Джо.
Джо, Джо — знала ли я кого-нибудь по имени Джо? Иоахим? Иоганн? Йозеф?
— Привет — стресс, стресс, стресс! — простонал загримированный. — Через час начинается съемка, хаос, хаос, хаос. Полностью обновленный ток-концепт, новая студия, новая команда, а мы еще не сделали ни одного пробного дубля. Что ты здесь делаешь? Тоже привлекли?
— Я ищу Дюрра, — сказал Оливер. — У нас с ним назначена встреча.
— Дюрр недавно просвистел куда-то, — сказал загримированный. — Он, конечно, хотел присутствовать при этом, такой важный день для моего шоу. Поэтому отменил все свои встречи. Но мы должны были начать еще несколько часов назад.
— В самом деле! — с возмущением произнесла я. Этот программный директор, как мне казалось, совершенно не считался со временем других людей.
Загримированный оценивающе посмотрел на меня.
— Вы — мой оппонент?
— Нет, — ответила я. Что он хотел сказать этим «оппонент»? — Но я откуда-то вас знаю.
— Ах нет! — Это прозвучало весьма невежливо.
— Конечно, ты его знаешь, — сказал Оливер и успокаивающе улыбнулся мне. — Джо Линдер — «Шоу в одиннадцать».
Я покачала головой:
— Нет-нет, я знаю его откуда-то еще.
Загримированный уже давно повернулся к своим людям и кричал на них:
— Что на этот раз? Если я сейчас же не начну, то войду в кадр совершенно неподготовленным. Это что — умысел? Куда подевались оппоненты? Я сейчас уйду в гримерную еще на десять минут, и когда вернусь сюда, в этом кресле будет сидеть мой первый оппонент. Или я отверну вам всем головы. Ясно?
С развевающимися на ходу ушами он снова исчез за кулисами.
— Замечательно, — пробормотал один из операторов.
— Да, и про меня он совсем забыл, — пробурчала молодая дама со стянутыми в хвост волосами и тотчас исчезла за кулисами.
— Про меня тоже. Меня он и в прошлый раз оскорбил и спрашивал, не настали ли мои критические дни, — сказала вторая дама и последовала за первой.
— Дерьмо, — сказал второй оператор. — Сегодня все катится в тартарары. И у всех баб — критические дни.
— И среди зрителей одни полумертвые пенсионерки. — Первый оператор оценивающе бросил взгляд на трибуну. Затем его взгляд остановился на мне: — Слушайте, а как насчет вас? Не могли бы вы быть столь любезны и стать оппонентом Джо Линдера для пробы? Только для пробы?
— Но мы здесь для того, чтобы найти директора программ, — смутилась я.
— Потрясающе, вы даже говорить умеете, — сказал первый оператор. — Без диалекта. И у вас во рту нет этой дурацкой резинки. Идите же, Гельмут пристегнет вам микрофон.
— Программный директор все равно куда-то убежал, — сказал Гельмут.
— Но… — пыталась протестовать я.
Однако Оливер сказал:
— Все нормально. Из нашей встречи сегодня все равно ничего не получится. А кресла там такие удобные.
Гельмут закрепил у меня на брюках маленький передатчик, а милый оператор тем временем объяснил мне тему сегодняшнего ток-шоу:
— Мы рассуждаем о детях и карьере и как женщинам удается совмещать то и другое и при этом быть счастливыми. Вы можете выбрать, кем бы вам хотелось быть — истинно деловой женщиной с пятью детьми, одним из этих глупых политиков, которые даже не умеют толком говорить по-немецки, есть еще вариант экс-модели, которая, нарожав детей, ушла из модельного бизнеса и работает служащей патентного бюро или чего-то там еще. Кем вы хотите представиться?
— Тю, — сказала я и втянула живот, пока Гельмут просовывал под блузкой провод от микрофона. — Уж если я могу из чего-то выбирать, то политик из меня никогда не получился бы. Я думаю, мне больше подойдет роль бывшей модели, которая стала служащей.
Гельмут подвел меня к креслам на съемочной площадке.
— Скажите что-нибудь просто так, — попросил он меня.
— Я должна смотреть в камеру?
— Не думайте о камере вовсе — мы делаем собственную пробу. Вам нужно лишь мило болтать с Линдером, — сказал первый оператор. — А пока его нет, вытяните ноги и посидите спокойно.
Это предложение пришлось мне очень даже по душе. Я вздохнула полной грудью. Кресла были очень
