прелесть состояла в том, что она играла роль щелкунчика, протягивая мне орешек за орешком. От этого они казались еще вкуснее. Когда Итон предложил мне ужин, я снова вспомнила о тех прекрасных днях.
— Иди в душ и подумай там, как ты назовешь мальчиков. По-моему, Уэйн и Дуэйн будет в самый раз. Что скажешь?
Я хихикнула:
— Уэйн и Дуэйн Роны… Мне нравится.
Вечером мы с Итоном съели приготовленную им тушеную говядину и долго-долго сидели, разглядывая прелестные, абсолютно идентичные профили моих мальчишек на рентгеновских снимках, а потом отправились спать.
— Неужели ты еще не проводил ночь с Сондриной? — спросила я, ныряя под одеяло.
Итон выключил свет, лег рядом и сказал:
— У нас пока что все не так серьезно.
Это «пока что» меня слегка задело, но я сказала:
— Понятно. — И замолчала.
После долгой паузы Итон шепнул:
— Еще раз поздравляю, Дарси! Двойня! Потрясающе!
— Спасибо, Итон, — сказала я и снова почувствовала легкий толчок одного из своих мальчишек.
— Тебе лучше?
— Наверное. Немного, — ответила я. Я все еще не готова была плясать от радости, но по крайней мере двойня уже не казалась мне проклятием или Божьей карой. — Спасибо, что так к этому отнесся.
— Я действительно рад.
Я улыбнулась и, сунув ногу под одеяло, отыскала его холодную пятку.
— Люблю тебя, Итон.
И затаила дыхание, испугавшись, что сказала лишнее, пусть даже исчезновение словечка «я» всегда делает эту фразу более сдержанной. Мне бы не хотелось, чтоб он подумал, будто я желаю большего, нежели дружба.
— Я тебя тоже люблю, Дарси, — сказал Итон, потирая своей ногой мою.
Я улыбнулась в темноте, окончательно забыла о своих тревогах и провалилась в глубокий, безмятежный сон.
24
На следующее утро меня разбудил новый приступ страха. Как, ради всего святого, я буду управляться с двойней? Позволит ли нам Итон жить у него? Как поместятся в моей крошечной комнате две кроватки? Что, если я не сумею найти работу? У меня осталось меньше двух тысяч долларов — этого с трудом хватит на то, чтобы покрыть расходы на врача, не говоря уже о том, что надо покупать детские вещи, еду и платить за жилье. Я приказала себе успокоиться, сосредоточилась на своем списке и решила не пытаться сделать все за один день.
До конца недели я была занята поисками работы. Никаких ограничений. Я старательно изучала все вакансии, вплоть до самых низкооплачиваемых должностей. Просматривала газеты, звонила, ходила на собеседования. Но безуспешно — нашла лишь несколько малоутешительных вариантов, и вдобавок у меня, как у приезжей, везде возникали трудности с получением разрешения на работу. А еще хуже было то, что, как я узнала, все работающие женщины в Англии имеют право на двадцати шести недельный декретный отпуск. Не слишком оптимистично. Кто захочет взять сотрудницу на втором триместре беременности, зная, что скоро придется отпустить ее на шесть месяцев? Я начала бояться, что придется вернуться в Нью-Йорк. К старой работе и старой жизни. Этого мне хотелось меньше всего.
Вечером в субботу я, совершенно измученная и подавленная, начала собираться на вечеринку к Мег, чтобы хоть на несколько часов забыть о своих бедах. Я долго примеряла недавно купленные вещи для беременных (это были полезные покупки в отличие от прежних нарядов, которые теперь невозможно было натянуть), прежде чем остановилась на простом черном платье. Я встала перед зеркалом и полюбовалась на то, как оно обтягивает живот и бедра, выставляя напоказ симпатичную выпуклость. Немного туши и блеска — ни к чему скрывать новоприобретенную красоту материнства под толстым слоем макияжа. Потом я надела черные туфли и бриллиантовые серьги, подарок Декса. В результате получилось более чем элегантно.
Итон вернулся, когда я уже собиралась уходить.
Он присвистнул, потом положил ладонь мне на живот и слегка погладил.
— Потрясающе выглядишь. Куда ты собралась?
Я напомнила, что приглашена на ужин.
— Помнишь, те девушки, с которыми я познакомилась в кафе на прошлой неделе?
— Ах да. Англичанки. Я просто потрясен, что тебя пригласили. Обычно здесь американцев не приглашают к себе домой, по крайней мере, если это не прощальная вечеринка.
Итон не в первый раз высказывался по поводу британской замкнутости — одной из немногих черт, которую он так не любил в англичанах.
— Я тоже очень рада, — сказала я. — Надеюсь, это будет что-то наподобие «Дневника Бриджит Джонс».
— Думаешь, там окажется куча неврастеничек, которые непрерывно курят и болтают о том, как сбросить вес или затащить шефа в постель?
— Вроде того, — рассмеялась я. — А ты что будешь делать вечером?
— А я не говорил? У меня ужин с Сондриной.
Я почувствовала легкий угол зависти, когда он смущенно взглянул на меня. Итон прекрасно помнил, что даже не упоминал об этом свидании. Если быть точной, он вообще не говорил о Сондрине с того самого дня, как мы повстречались в кафе.
— Нет, не говорил. — Я указала на пакет, который он принес. Там были бутылки. — И очевидно, у тебя есть планы на время после ужина?
Он сказал, что возможно, смотря как пройдет свидание.
— Тогда развлекайся. Мне пора. — Я решила не допытываться о подробностях.
Когда я направилась к двери, Итон спросил, не лучше ли взять такси.
— Нет. Доберусь на метро, — успокоила я его, доставая билет. — Если ты еще не заметил, я начала экономить.
— Уже довольно поздно для того, чтобы одной ехать на метро.
— По-моему, ты говорил, что вечером у вас в подземке безопасно.
— Да. Но… даже не знаю. Ты беременна. Возьми. — Он открыл бумажник, вынул несколько банкнот и попытался всучить мне.
— Итон, мне не нужны твои деньги. Прекрасно обойдусь своими. — По правде говоря, сегодня утром, когда я собиралась купить себе новый лифчик (у меня увеличилась грудь), выяснилось, что одна из моих кредиток заблокирована.
