– Он назвал все это царством террора, Тонио...
– Это был Инделикато, – ответил Полетти, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. – Это Инделикато сказал, что мы подверглись атаке.
– Ты уверен? – не унимался Вецца. – Нет, голос был похож... – Тут он снова затеребил проводки своего слухового аппарата.
– Поверь мне, Джанфранко, это был Инделикато! – воскликнул Полетти.
– В такой ситуации, полагаю, видеопленка была бы предпочтительней той штуки, что была вставлена в кислородный аппарат, – проворчал Вецца. – Голоса совершенно неразличимы... да это мог быть кто угодно! Как думаешь, можно поставить там видеокамеру? Теперь, когда у нас уже есть кое-что...
– Да, действительно,
– Прости, Тонио, – сказал Вецца. – Я вовсе не хотел показаться неблагодарным...
– А вот лично мне показалось, ты не оценил моих усилий. И я, честно говоря, удивлен и...
Тут вмешался дипломатичный Антонелли:
– Ты раздобыл просто бесценную информацию, Тонио, все мы у тебя в долгу. Однако ближе к делу. Насколько я понимаю, ты предлагаешь всем нам выступить в поддержку кардинала Инделикато?
– Ты правильно меня понял, – с облегчением произнес Полетти. – И спасибо тебе на добром слове, Фредерико. Инделикато самый подходящий человек для таких непростых времен...
– Ты что же, считаешь, – вкрадчиво начал Оттавиани, – нам следует учитывать лишь одно это обстоятельство? Что настали трудные времена и мы теперь в осаде? А все остальное ровным счетом ничего не значит, это ты хочешь нам внушить? Мне просто интересно понять твою логику, ваше преосвященство.
Полетти не знал, подшучивает сейчас над ним Оттавиани или нет.
– Да, именно это я и хотел сказать.
– Инделикато? – задумчиво протянул Вецца. – Но это все равно, что назначить премьером главу КГБ.
– Не понимаю, какие тут могут быть проблемы, – устало возразил ему Полетти. – Лично мне кажется, это адекватный ответ на сложившуюся ситуацию. Мы в состоянии войны и...
– Если мы на войне, – перебил его всегда уверенный в себе Гарибальди, – так почему бы нам не выбрать генерала? Такого человека, как, к примеру, Святой Джек?
– Прошу тебя, – вздохнул Полетти, – называй его просто Д'Амбрицци. Его еще никто не канонизировал.
– Ну, Д'Амбрицци так Д'Амбрицци, – кивнул Оттавиани. И болезненно поморщился, пристраиваясь на диванных подушках. – Лично мне кажется, этот человек достоин быть кандидатом. Дальновидный, умный...
– Либерал, – подхватил Полетти. – Называй все своими именами. Тебя что, греет идея бесплатно раздавать всем желающим пачки с презервативами?
– Что? – не веря своим ушам, воскликнул Вецца.
– Презервативы. Кондомы. Резиновые такие штучки. Изобретение лягушатников, – с ехидной улыбкой пояснил Гарибальди.
– Господи Боже, – пробормотал вконец сбитый с толку Вецца. – Они-то здесь при чем?
– Если Д'Амбрицци станет Папой, мы будем раздавать их на ступеньках церквей, после мессы. Мало того, у нас заведутся священники-женщины, священники-гомосексуалисты...
– И я без того знаю довольно много голубых священников, – проворчал в ответ Вецца. – Но с чего ты взял, что Д'Амбрицци будет все это поощрять? – На лице его отразилось сомнение. – Нет, конечно, порой Джакомо говорил такие вещи, что заставили меня усомниться...
Его перебил Антонелли, он любил, чтобы последнее слово всегда оставалось за ним:
– Кардинал Полетти, на мой взгляд, говорил все это в переносном смысле. Просто хотел подчеркнуть общую тенденцию. Убедить нас, что кардинал Д'Амбрицци, если следовать этой логике, вполне способен на самые, мягко говоря, странные поступки. Я прав, Тонио?
– Абсолютно, друг мой. Ты уловил самую суть.
– Возможно, – продолжил Антонелли, – нам следует подойти к проблеме с учетом этой записи и того, что только что говорил здесь Тонио. Как вы считаете, пока что в самом общем предварительном варианте, разумеется, кардинал Инделикато наш человек?
Гарибальди кивнул с многозначительным видом.
– Подходящая кандидатура для трудных времен. Он не боится предпринимать самые решительные шаги, не боится наживать себе врагов. Я вам могу рассказать такие истории...
– Все мы мастера рассказывать разные истории, – сонно заметил Вецца. – Чувства юмора ему не хватает, вот что.
– Ты откуда знаешь? – встрял Полетти, мрачно глядя на старика, скрытого за плотной завесой табачного дыма.
– Но к работе относится серьезно, тут ничего не скажешь. Я бы смог с ним ужиться. Уж лучше он, чем всякие там преступники и сумасшедшие в папской тиаре, которых я немало нагляделся на своем веку.
– Ну а ты, Оттавиани? – спросил Антонелли. – Что думаешь?
