последний приют за оградой кладбища. Что, разумеется, было несправедливо, поскольку погиб он от руки убийцы. Что ж, Бог велик и всемогущ. Арти попросил передать отцу большой привет и пожелания скорейшего выздоровления, а также поинтересоваться, прочел ли он оставленные ему книги. Я обещал. Он, в свою очередь, обещал позвонить, как только вернется в Нью-Йорк.
О смерти Инделикато и Санданато мы почти не говорили. Последнюю печальную новость Данн тоже узнал от Д'Амбрицци, и мы, не сговариваясь, решили обсудить ее позже, на трезвую голову.
– А знаете, Д'Амбрицци меня сегодня немного удивил, – сказал я. – Мы решили прогуляться до гостиницы пешком. Я спросил, будет ли он следующим избранным Папой...
– Прямо так и спросили? – Пушистые седые брови Данна поползли вверх. А глаза хитро сощурились.
– И он сказал...
– Что сказал?
– Сказал, что если захочет стать Папой, Саммерхейс готов купить для него эту должность. Саммерхейс!
– Доля истины тут есть, Бен. Это хорошо налаженный бизнес. И им всегда заправляли Саммерхейс, ваш отец, Локхарт, Хеффернан... и другие.
– Вы меня не поняли. Саммерхейс. Он же
– А на мой взгляд, это не что иное, как эффективное использование людских ресурсов, – заметил Данн и подмигнул мне.
Я не знал, во что может вылиться расставание с Элизабет. Только в одном был уверен, что буду скучать по ней. И что наши отношения на этом не закончатся. А это самое главное. И я решил позвонить ей.
– Мне надо кое-что сказать тебе перед тем, как улечу. Что-то важное. От кардинала что-нибудь слышно?
– Да, да, – сдержанно ответила она. – Послушай, не надо сейчас ничего говорить. Возможно, нас подслушивают... Давай встретимся. Ты когда уезжаешь?
Я сказал.
– Ясно. – Я услышал, как она шуршит бумагами. – Слушай, я могу удрать с работы часа на два. Тебе удобно? Ты сейчас в гостинице?
– Да. Я свободен. Так что в любой момент, когда тебе удобно...
– Тогда внизу, у лестницы. Через пятнадцать минут.
Я пришел чуть раньше, стоял и ждал. Но вот появилась и она, запыхавшаяся, раскрасневшаяся. Я обнял ее за плечи.
– Стой тихо, – сказал я. Она вопросительно подняла на меня глаза. – Такое впечатление, словно мы целый месяц не виделись. – Она улыбнулась, и я нежно поцеловал ее в губы. Самая естественная вещь на свете... На ней был темный блейзер с розеткой Ордена в петлице.
– Пошли, – сказала она и потянула меня за собой. – Что удалось узнать?
– Больше, чем хотелось бы, – ответил я.
– О смерти Инделикато знаешь?
– Знаю? Но Элизабет... я с Д'Амбрицци вместе переворачивал тело... и мы вместе увидели нож...
– Нож? Какой еще нож? О чем это ты?
– Если точней, флорентийский кинжал.
Она смотрела на меня, как на полного безумца. Потом ухватила за рукав и потащила в маленький парк. Ребятишки столпились у сцены передвижного кукольного театра. Там шло какое-то занятное представление. Пиноккио в сутане священника с воротничком-стойкой хвастался перед хорошенькой девочкой, какой он храбрый, от чего его длинный нос становился еще длинней. Визгливым голоском рассказывал о своих победах над злом, и тут за спиной у него возник огромный черный рыцарь верхом на лошади. Он скалился в хищной улыбке. Хорошенькая девочка с кудрявыми светлыми волосами хотела прервать болтовню, чтобы предупредить глупого Пиноккио об опасности, но не получалось. Рыцарь подбирался все ближе. Ребятишки, испуганные и одновременно истерически хохочущие, повскакали со своих мест и тоже хором кричали об опасности. Мы отошли в тихую аллею и уселись на скамью под деревьями, в кронах которых посвистывал ветер.
– Но, Бен, кардинал Инделикато умер от сердечного приступа. – Элизабет строго взглянула на меня. – Не далее как сегодня утром меня вызвал к себе Д'Амбрицци. Сказал, что во время разговора с Каллистием у Инделикато случился обширный инфаркт, и он умер, но они решили придержать эти новости до завтрашнего...
– А он говорил, как воспринял это Каллистий?
– Нет, но...
– Можешь мне верить. Я был там. Кардинала Инделикато убил... только сиди спокойно... убил Каллистий.
– Что ты такое...
Я рассказал ей все. Убийца Каллистий теперь находится в коме. Санданато погиб от руки Хорстмана. Элизабет не спорила и не удивлялась, слишком уж много довелось пережить ей за последнее время. Но переварить эти новости было сложно.
Когда я закончил, Пиноккио и рыцарь исчезли со сцены, а школьники в формах и ребятишки помладше, что гуляли с мамами, начали расходиться. Небо посерело, солнце скрылось за облаками. Ветер гнал на
