сигнальной лампочкой красного цвета, на воспроизведение. Судя по болтовне, раздавшейся из динамика, в бане находился пункт прослушивания телефонных разговоров. А найденные кассеты составляли своеобразный архив.
– Круто, – прокомментировал я увиденное. – И главное, народ работал без санкции прокурора. Да, техника – великое дело. Интересно, в архиве, – я кивком указал на ящик с кассетами, – есть и наши голоса?
– Если желаешь, проверим. Но позже. А сейчас пора уносить ноги.
– Так что ты решил по поводу Чури и Гольяна?
– Отпустим. Хрен с ними.
– Э-э, погодь! Как это – отпустим? Нам еще нужно провести с ними разъяснительную работу.
– Не понял… Что ты имеешь ввиду?
– Чего проще – мы должны привести их сюда и показать жмуриков. И не только показать, но еще и доходчиво объяснить, что мы не имеем к этому никакого отношения. В противном случае трупы занесут на наш счет и тогда нас не спасет даже срочная эвакуация в очень далекие края.
– Резонно, – согласился Плат. – Тем более, что мы не знаем кто они. – Он бросил взгляд на восковое лицо покойника в кресле и невольно содрогнулся. – А это может пригодиться.
Я кивнул. Действительно, у жмуриков почему-то не оказалось документов. Скорее всего, их позаимствовал убийца. Для чего? – догадка лежала на поверхности. Похоже, этот крутой мужик /или группа – мы так и не определились/ решил не успокаиваться на достигнутом. Конкурент, твою мать…
'Фотограф' и мой 'крестник'-меломан при виде трупов впали в прострацию. Они решили, что мы будем и их кончать, а потому страх напрочь отшиб у Чури и Гольяна возможность здраво мыслить и хоть кое-что соображать. Мне не раз приходилось сталкиваться с таким явлением, когда жестокие кровожадные убийцы, фанаты, отправившие на тот свет не один десяток человек, перед лицом неотвратимой гибели вдруг начинают понимать, что оказывается и они смертны и что жизнь так прекрасна.
Лучше бы они об этом думали, когда целились в очередную, чаще всего невинную, жертву.
Я привел их в чувство элементарно просто – дал несколько раз одному и другому по роже.
– Подберите сопли! – рявкнул я, сделав зверское лицо. – Не писайте кипятком, мы вас отпустим. Это не наших рук дело. Мы не убийцы. Кто-то до нас постарался. Вам ясно!?
– Да, да! – предупредительно закивали оба, не сводя глаз с быка, которого завалили в полуподвальном помещении.
Я специально привел их сюда, чтобы эффект от моей воспитательной и разъяснительной работы был как можно сильнее.
– Как их зовут? – спросил я уже тише и спокойней.
– Это Колян… – с дрожью в голосе ответил старшой – 'меломан'. – У входа Боксер. Это он вас тогда… в конторе… Мы не хотели, так получилось… – Чуря смотрел на меня с видом побитого пса. – А в кресле… Олег Петрович.
– Он ваш босс?
– Нет. Он помощник босса. Олег Петрович занимался электроникой… ну и еще чем-то, я точно не знаю.
– Кстати, как зовут того очкарика, что работал на компьютере, когда я вас застал на горячем, и где он сейчас?
– Вадим… Мы с ним не дружили, он у босса ходит в любимчиках. Его куда-то услали.
Говорили, что за границу. Он большой спец по компьютерам.
– Расскажи о жмуриках поподробней. Знаешь их фамилии?
– Конечно… – Чуря выдал нам устное досье на своих бывших товарищей и, уже по требованию Плата, сообщил их адреса.
– Вот что, бабуины… – Я подошел к ним вплотную. – Мы все оказались в таком дерьме, что страшно представить. Да, да, и вы тоже – в первую очередь. Если вашей щоблой займутся, вас двоих присоединят к компании Олега Петровича – или те, кто его грохнул, или ваши боссы; скорее всего, именно они. Не нужно рассказывать своему пахану, что вы тут увидели, тем более – под конвоем. Если вы не круглые идиоты, то даже не вякнете о том, что знаете о смерти Олега Петровича и иже с ним. Пусть ваши бугры сами решают – дать официальный ход этому делу, или нет. Но не дай вам Бог, если все-таки расколетесь перед своими боссами, даже упомянуть о нас в связи с этим инцидентом! Мы тут не были и ничего не знаем. И сможем это доказать – уж поверьте мне на слово. Молчание в ваших интересах. Знаете, как будет реагировать ваше начальство? Нет? Объясняю как они подумают: эти козлы не выполнили поручение – раз, чересчур много знают – два, и кто может поручиться, что им не развяжет язык уголовка, когда выйдет на их след. На месте вашего шефа я бы сделал совершенно однозначный вывод… – Я многозначительно чиркнул ладонью по горлу. – А если вы нас заложите, то нам ничего иного не останется как прояснить картину до конца. Вот такие пироги, мальчики. Вам все ясно?
– Да! – дружно и бодро ответили воспрянувшие духом Чуря и Гольян.
– А теперь позвольте мне запечатлеть ваши рожи… на фоне этой сногсшибательной картинки… – Я указал на мертвеца и приготовил фоторужье к работе.
– Зачем!? – опять в один голос воскликнули укрощенные братцы-кролики.
– А затем, что мы теперь с вами повязаны намертво. И нам нужны фотодокументы, подтверждающие эту неразрывную связь. Чтобы вы не выкинули какой-нибудь неприятный фортель. Не волнуйтесь, фотки будут надежно спрятаны. Так сказать, до особого…
Я щелкал затвором фотоаппарата минут десять, засняв весь бардак, творившийся в бане, и сделав наш совместный групповой снимок – в кабинете-операторской, на фоне благородного, но уже трухлявого дуба старинных панелей. С этим кадром у меня вышла небольшая проблема – наши пленники почему-то никак не желали улыбаться. А мне так хотелось, чтобы на снимке мы выглядели закадычными корешами, собравшимися в бане на маленький сабантуй. Это был довольно рисковый ход, зато он давал хоть кое-какие гарантии – в случае чего, мы пойдем ко дну вместе. Так я и объяснил совсем скисшим пленникам, которые никак не могли раскусить мой тонкий и коварный замысел.
Мы отпустили их все в том же парке. И даже отдали ключи от 'фольксвагена' и фоторужье, предварительно освободив его чрево от пленки.
– Это… – Чуря виновато переминался с ноги на ногу. – Ну, в общем… как насчет пистолетов?
– Забудь о них! – твердо отрезал я. – Достанете себе новые. Они еще не меченые?
– Нет… – грустно ответил совсем сникший 'меломан'. – Крови на них нет.
– Вот и лады. И последнее: встретимся еще раз на узкой дорожке – грохну вас, не задумываясь. Несмотря на наши 'приятельские' отношения. Держитесь от нас подальше…
Чуря и Гольян уехали, а мы, оседлав подлого предателя 'жигуля', в полном молчании неторопливо покатили сначала в одно укромное местечко, где спрятали нашу добычу /в том числе и пистолеты/, а затем в контору – клепать себе алиби…
Если уж не повезет, то и на родной жене подхватишь триппер. Так случилось и с нами.
Когда мы появились в офисе, нас уже ждал капитан Жердин. Хмурый, взлохмаченный Марк сидел в кресле Плата и усиленно изображал радушного хозяина; он терпеть не мог,
