адресу. Дверь пришлось взломать, хотя в квартире явно кто-то был… – Жердин досадливо поморщился. – Наши орлы, как всегда, дали маху – не устроили засаду под балконом. Похоже, убийца находился в квартире до самого приезда опергруппы. Идиоты! – выругался он. – Набрали пацанов желторотых, у них в голове даже не мякина – дерьмо.
Короче говоря, пока раздербанили входную дверь, клиента и след простыл. Кинулись вниз – и нашли под балконом двух хмырей в полной отключке. Оклемавшись, они рассказали, что сидели и курили в кустах – там есть укромный уголок со скамейкой – пока им на голову не свалился какой-то громила. Больше они ничего вспомнить не могли – он вырубил их за считанные секунды. Вот и все, что у меня есть.
– Парней, которых отметелил неизвестный, проверяли?
Спасибо тебе, Плат, что хоть ты назвал меня не убийцей, а неизвестным. А тем двум козлам еще мало досталось – не хрен по ночам курить, для здоровья вредно.
– Местные. Живут в доме напротив. Похоже, балуются наркотой. Нам они не интересны.
– Значит, возможна и бытовуха?
– Очень похоже. Даже чересчур. В квартире был накрыт стол, причем весьма приличный.
Культурно накрыт. Так в холостяцкой пьянке не бывает. А Храпов жил в квартире один.
И, скорее всего, он хорошо знал убийцу. Все, кого мы опрашивали, в один голос твердят, что бывший бригадир слесарей-ремонтников был осторожным и недоверчивым человеком. Не мог он впустить в квартиру чужого человека. Тем более, как теперь выяснилось, Храпов скрывался – правда, непонятно по какой причине.
– Я так понял, что ты колеблешься.
– Да. Но больше склоняюсь к заказному убийству. Однако, этот театр с застольем… – Жердин наморщил нос. – Зачем?
Я сидел, как на иголках. Намекнуть капитану про любимую женщину Храпова Эллу, или нет? Вернее, просто напомнить ему о том, что нередко в смерти мужчины повинны представительницы слабого пола. Но под каким соусом это подать? А если сказать прямо, что нам известно ее имя и где она работает? Тогда может сработать эффект отката. Стоит Жердину опросить сотрудников 'Дарвина' и кто даст гарантию, что они не вспомнят странного малого, сидевшего за одним из столиков ресторана в ночь убийства Храпова и слинявшего в аккурат после ухода танцовщицы домой. Я уже не говорю про Леву Бермана, который назвавшего мне имя пассии передового бригадира. Или про таксистачастника, подвезшего меня глухой ночью к дому, где было совершено убийство. Тем более, что он дежурит возле 'Дарвина' постоянно. А мой портрет нарисовать не трудно.
Такого мордоворота, как я, не потеряешь в любой толпе. Что, впрочем, до сих пор меня особо не волновало – я ведь не собирался пойти в шпионы, где незаметная внешность просто обязательна.
Я промолчал. Хотя понимал, что Жердин и сам может докопаться до истины, пусть и в препарированном виде. Я почти не сомневался, что капитан навестит 'Дарвин'. Кто-то ведь должен знать о привычках Храпова, очень часто посещавшего этот престижный ресторан. Я пытался глазами делать знаки Сереге, но он даже избегал смотреть в мою сторону. Интересно, о чем он сейчас думает? И вообще, Плат, что мне делать – сказать Жердину или не сказать кто грохнул Храпова!? А если скажу и мне не поверят? Мало того – пришьют еще и 'мокруху'? У тех, кто хотел меня подставить, бабок валом, сомнений нет. Подмажут, где нужно, и привет Сильвер. Пишите письма нам из зоны… лет эдак пятнадцать-двадцать. Обидно, понимаешь. Было бы за что.
– А как ты вышел на Стаса? – спросил Серега.
– Элементарно. Утром я первым делом поехал на участок, где работал Храпов. Там я познакомился с одним уникальным человеком, оказавшимся старшим мастером. Он сначала обложил меня трехэтажным матом, а затем рассказал даже больше, чем я ожидал.
И меня почему-то очень заинтересовал корреспондент, расспрашивавший про передового бригадира. Ежу понятно, что нынче в газетах пишут о чем угодно, только не о рабочем классе – как в прежние времена. Узнав, кто порекомендовал 'газетчику' обратиться к мастеру участка, я отыскал известную вам Алевтину Михайловну, старшего диспетчера 'Горлифторемонта'. Обаятельная женщина… – Жердин с ехидцей посмотрел в мою сторону.
– Ну и?..
– Под ее описание внешности корреспондента подходило сколь угодно много человек и, скорее всего, я никогда бы не появился в вашей конторе, но мне помог случай. Ты ведь, Сергей, знаешь, что в 'убойном' отделе есть папка с грифом 'Разное'. Туда даже не подшивают, а складывают всякую всячину, которая всплывает в расследовании разных дел. Так сказать, побочный продукт. Авось когда пригодится. Не знаю, что мне понадобилось в той папке, но когда я нашел там ксерокопию корреспондентского удостоверения с портретом твоего друга, то от изумления начал икать. Я глазам своим не поверил – это был человек, которого мне обрисовала сексапильная дамочка с 'Горлифторемонта'! Я не поленился и съездил в управление, чтобы показать старшему диспетчеру свою находку. Она от умиления едва не попросила ксерокопию удостоверения в качестве сувенира… – И капитан откровенно рассмеялся.
Мы не очень радостно его поддержали…
Жердин прощался сдержанно. Он был весь в раздумьях и сомнениях. Уже у порога он неожиданно резко обернулся и спросил:
– И все-таки, как удостоверение 'корреспондента' попало в папку 'убойного' отдела?
Плат ответил ему долгим отмороженным взглядом и пожал плечами. Лицо моего друга выражало каменное спокойствие и отрешенность.
Глава 17. КИЛЛЕРЫ
В нашей конторе шла незримая борьба двух компьютерных гениев – Маркузика и бесфамильного Вадима, того самого очкарика, что выпал в осадок во время ночного налета Чури и Боксера на О.С.А. Этот юный сукин сын так закодировал информацию, хранившуюся в винчестере, который мы умыкнули из бани, что у бедного Марка едва крыша не поехала, когда он начал взламывать электронные замки секретных файлов. Он торчал в офисе сутками, забыв про еду, сон и юных, пока еще непорочных, див. Иногда Марик выползал из лаборатории – так он звучно именовал свою келью – взлохмаченный, с остановившимся взглядом, и садился рядом со мной на диван. Мы уже знали бзики нашего вундеркинда, а потому продолжали разговор, будто его и не было.
Теперь мы могли не беспокоиться, что нас прослушивают. Разъяренный нашими упреками в несостоятельности его усилий по ограждению офиса от подслушивающих устройств, Маркузик, не долго думая, изготовил электронный генератор /что-то очень мудреное, не для среднего ума, потому я так и не понял принцип его работы/, напрочь забивавший всех 'клопов', 'жучков' и прочая. Теперь, нажав кнопку небольшого переносного прибора, мы могли болтать о чем угодно и где угодно, не боясь, что наши крамольные и опасные речи достигнут ушей тех, кто просто жаждал их послушать. Мы даже не стали разбирать по винтику 'жигуль' – зачем? Стоило лишь взять с собой достаточно компактную глушилку, и в наушниках слухачей раздавался отвратительный визг – будто стадо дьяволов сошло с ума.
