– Раньше в уголовном кодексе была статья о недоносительстве. Слыхал? Так она там и сейчас присутствует, правда, в несколько ином виде. Я, как законопослушный гражданин, обязан был сообщить органам о случившемся на хазе Храпова. А потом, уже вдогонку, рассказать еще и о тех трех хмырях, что ввалились в квартиру Бермана. Между прочим, одного я слегка ножичком кухонным порезал. Так, самую малость. Что вины с меня не снимает. Мечтаешь мне передачи носить в тюрьму? Так это запросто. Ты только скажи, и я сдамся ментам. Чтобы угодить другу, ничего не жалко. Только потом вы меня оттуда и танком не вытащите. Вот такие пироги, ваше светлейшество.
– Сильвер прав, – вступился за меня Плат. – Сдавать его уголовке нельзя. Иначе ему, с помощью наших, пока неизвестных, 'друзей', навесят еще что-нибудь. И тогда точно каюк. Ну, а что ты предлагаешь? – обратился он ко мне.
– Ты у нас голова, тебе и решать, – ответил я с досадой.
– А все-таки? Только не строй из себя обиженного. Твои похождения втянули всех нас в такую молотилку, что у меня голова кругом идет.
– Неужто ты, затевая сыскное агентство, надеялся зарабатывать деньги задницей? С твоим-то ментовским опытом… Не разбив яйцо, яичницу не приготовишь. По-моему, я уже говорил об этом. А может и не я – не суть важно. Главное в другом – мы наконец разворошили осиное гнездо и теперь нужно лишь добавит дымку, чтобы окончательно выкурить этих зловредных насекомых. И в этом случае, надеюсь, под шумок мы доберемся и до похитителей Кристины. А может и ее найдем. Вот так.
– Ты уверен, что мы на правильном пути?
Вопрос застал меня врасплох. Я уже не раз думал об этом и все чаще и чаще сомнения нарушали мое душевное равновесие. А вдруг и впрямь мы ошибаемся? Да, возможно, Храпов и компания, а также те, кто стояли над ними, занимаются похищением детей; то, что они торгуют девушками, продавая их в бордели – это уже факт. Но что если Кристину похитили другие? Ведь 'слесарь-мороженщик', судя по тому, что нам о нем известно, как-то не вписывается в общую картину. Он явно инородное тело.
Меня даже пот прошиб. Что если вместо того, чтобы искать одиночку, может, маньяка, мы нечаянно перешли дорогу мафии? Именно – нечаянно. На кой черт нам с ними было связываться, когда они не причастны к похищению дочери Боба? И что теперь получается, вдруг и впрямь мы ошиблись: у мафиозо на нас зуб, так как им надо на кого-то списать кучу жмуриков, у милиции тоже труп по имени Храпов и она землю роет, чтобы найти убийцу /я уже не говорю о покойных Завалихине и Соломонове/, а Стеблов, вдруг до него дойдет вся полнота картины, поторопится отказаться от наших услуг. Кристину, конечно, ему очень жалко, но если мы вместо ребенка притащим Бобу на хвосте толпу отморозков и пару-другую мафиозных бугров, можно не сомневаться, что он немедленно даст задний ход. Стеблов в бизнесе не один год и хорошо знает, чем заканчиваются конфронтации.
Будь у нас стопроцентные факты – тогда другое дело. У Боба – а я в этом был уверен – тоже имелась 'армия'. И за дочь он не пощадит никого. Но это только в том случае, когда будет точно знать имена похитителей. Вот и выходит, что мы из-за собственной глупости получили головную боль, которую можно вылечить лишь одним способом – лечь под нож гильотины.
– Не знаю… – ответил я очень осторожно, стараясь не смотреть в глаза Сереги.
– Значит, не уверен, – жестко сказал Плат. – И никогда не был уверен. Так же, как и я. Но все равно пер буром и не туда, куда нужно. Ретивое взыграло.
– И что ты предлагаешь?
– Я хочу послушать тебя.
– И я тоже, – с вызовом брякнул Маркузик. – Между прочим, – он обернулся к Сереге, – я тебя в самом начале, когда мы обсуждали кандидатуру Сильвера, предупреждал, что от него можно ждать только неприятностей. Они всегда ходили за ним толпой.
– Знаешь что, закрой пасть, – грубо отрезал Плат. – Ты у нас идеальный… В ситуации, которая сложилась, в первую голову виноват я – как руководитель и человек, имеющий кое- какой опыт в подобных делах. Говори, Стас.
– Плат, я совершенно запутался, – ответил я честно. – Нюхом чую, что в общем-то мы на верном пути, но пошли несколько в ином направлении. Вся эта паутина сплетена одним человеком /или группой – так сказать, единомышленников/. Суди сам: могут ли в нашем не очень большом городе существовать две подобные организации, занимающиеся одним и тем же? Нет. Конечно, нет. Сферы бизнеса сейчас расписаны до мелочей и конкурентов выжигают каленым железом. Или подминают под себя. Завалихин, Соломонов, Храпов, фирмы 'Линкос', 'Анкона-Арт лимитед' и другие, пока нам неизвестные – все это звенья одной цепи. Но где замок, скрепляющий эти звенья? Вот главный вопрос. Найти бы к нему подходы, точно определиться, что именно эта компашка повинна в бедах Стебловых, и сдать их Бобу со всеми потрохами. Он с ними разберется так, что им будет не до нас.
Только таким макаром мы сможем выйти сухими из воды. Это мое мнение.
– Я тоже так думаю, – кивнул Плат. – Однако, меня мучает другой вопрос: как нам теперь отмахиваться на три фронта? Уголовка нас не оставит в покое – это точно. Что-нибудь да откопают и тогда придется потратить массу сил и времени, чтобы от них отбрыкаться. С другой стороны на нас спущена мафиозная свора. Не сомневаюсь, что сейчас они поставили город на уши, чтобы отыскать тебя, Сильвер. И последнее – неизвестный, похитивший Кристину. У меня крепнет убеждение, что это верный след. Но все упирается в то, что мы ограничены в маневре. То есть, нам – в особенности тебе, Плат – придется ходить и постоянно оглядываться.
– Как-нибудь переживу… – буркнул я раздраженно. – С сегодняшнего дня я перестану изображать мальчика для порки. Нарвутся – получат по полной программе. Этим козлам просто до сих пор никто не вешал хороших звиздюлей. Если они меня заведут – пусть заказывают побольше гробов.
– Экий ты храбрец… – Плат поморщился, будто на зуб ему попало что-то горькое. – Сядешь – и все дела. В лучшем случае.
– Меня еще нужно им поймать. Черт бы побрал эту гражданскую жизнь… – Я выругался, как пьяный сапожник. – За годы, что я кантовался в армии, у вас тут начался сплошной бардак. Нужно же кому-то выступить в роли мусорщика. Это как раз по мне – дворником я уже работал.
– Не горячись. Безвыходных положений не бывает. Нужно думать, думать и думать.
– Хорошая идея. Особенно в нашем случае, когда мы сидим голыми задницами на раскаленной сковородке. От умных мыслей неприятностей не убавится. А вот от бездействия нам точно каюк.
– Ладно, давайте на этом наши прения закончим. – Плат посмотрел на часы. – Утром звонил Боб, он скоро приедет. Пока есть время, нужно поразмыслить, что будем ему говорить.
– Да-а, это вопрос… – Я выразительно посмотрел в сторону нахохлившегося Марка и показал на пустую чашку. – Марик, не сочти за труд. Еще чашку и покрепче. Иначе усну на лету.
На удивление, Маркузик даже слова не сказал. Он лишь недовольно поджал губы и с независимым видом удалился. На этот раз вой кофемолки, как мне показалось, был еще более гнусным и злобным. Все, подумал я, теперь неделя молчания обеспечена. Когда Марк на кого-то злился, он замыкался в себе и привязывал язык как минимум на три дня.
Все зависело от степени обиды. Однажды, еще в школе, этот чертов гений молчал почти месяц – чем-то, уже точно не помню, мы с Платом ему не угодили. Притом по крупному.
И только когда Маркузику в очередной раз поставили фингал под глазом, он снизошел до
