– Хлопец, я уже стар, и брехать мне как-то не по масти. Михайлой его зовут.
Я видел, Гришан не врет, но в то же время что-то не договаривает.
У меня оставался последний надежда, козырь, который я не предъявлял даже Фусику – фотография парня, в кармане которого Плат нашел квитанцию. Устроить в ломбарде демонстрацию фотокарточки мне помешала вполне логичная причина – по словам Фусика, часы сдал немолодой человек.
А мертвецу было от силы двадцать пять – тридцать лет. К тому же, у меня на руках был и адрес Гаркавого.
Но теперь иное дело. Мне почему-то казалось, что старый вор знает гораздо больше, чем рассказал. Уж больно честными глазами он смотрел на меня, как бы подчеркивая кристальную прозрачность своей души.
Похоже, держит меня за лоха… В наше время – и честный человек. Это что-то из разряда сказок про белого бычка. Тем более – честный вор-рецидивист. Мрак! Скажи кому, засмеют.
Поверить человеку, который всю свою сознательную жизнь воровал, лгал и изворачивался, может только полный идиот. Или либеральный демократ, который врет еще больше, при этом сам себе верит. Я пока к этим разновидностям человеческих особей не принадлежу.
Нет, фотку надо предъявлять.
– Ладно, дядя, – сказал я и полез в карман за фотографией. – Не буду трепать тебе душу. – И тут же добавил с нажимом: – Пока не буду. Посмотри на этого клиента. Узнаешь?
Старый вор взял в руки фотографию, долго ее разглядывал, а затем вдруг уронил, словно картонный прямоугольник неожиданно стал весить как двухпудовая гиря. Его худое морщинистое лицо побледнело, а в глазах появился влажный блеск.
– Миня… – сказал он глухо. – Это Минька. Я ж его предупреждал…
– Кто такой Миня? Фамилия? Адрес?
– Племяш… Гаркавый Михаил. Живет… жил на Заводской… – Гришан назвал номер дома и квартиры. – Это он попросил, чтобы я сдал котлы в ломбард. Говорил, что премию получил за какие-то левые дела. Только врал он… меня не проведешь.
– О чем ты его предупреждал?
Гришан посмотрел на меня мертвым взглядом, подумал чуток, затем махнул рукой и сказал:
– А, теперь все равно… Любил я Миньку. Он и похож на меня. До армии Миня был хорошим мальчиком, а как демобилизовался, так словно его подменили. Ладно бы стал деловым, но он связался с бандитами. Да, я вор! Но вор высшей квалификации. Не барахольщик, не жорик, не углан[10], а щипач, король воров. Меня уважали… да, уважали! У меня бабок всегда было – завались. И Минька мог бы жить спокойно и припеваючи. Был у него талант… сам учил. Так нет же, ему понадобился шпалер в кармане. Сукин сын!
– На кого он работал?
– Точно не знаю. Говорил, что его приняли охранником в какую-то солидную фирму. Брехал… пацан!
– Как название фирмы?
– Я же сказал – не знаю!
– Может, его родителям известно?
– Сирота он… Мать умерла, когда ему было три года, а отец… Отца у него, считай, и не было. Залетный… Миньку в основном я растил. И моя сестра.
Меня снедало двойное чувство. С одной стороны я мог быть доволен, так как нащупал кончик ниточки, которая могла вывести наше расследование из лабиринта, а с другой – раздосадован: старый вор дал только намеки, которые очень непросто перевести в факты.
Где искать фирму, в которой работал этот Минька?
Я почему-то не верил предположению, что он прирабатывал на стороне. Значит, бойцы, которые грохнули Кирика, – люди этой, пока неизвестной, фирмы. Мне обязательно нужно узнать ее название и где она находится!
Но как это сделать? Притом быстро.
– Есть предложение съездить на квартиру вашего Миньки, – сказал я тоном, не терпящим возражений. – Прямо сейчас. Думаю, у вас есть от нее ключи.
– М-м… да, есть… Но зачем?
– Чтобы поискать среди бумаг вашего племянника адрес фирмы, в которой он работал.
– И все?
– И все. Остальное будет интересно разве что ментам, которые в конце концов выяснит его личность. Ваш Миня пока не опознан.
– Никуда не нужно ехать, – мрачно заявил старый вор.
