– Думаешь, что послание не от Дженнифер?
– Да нет, писала точно она. Джен предусмотрительно (чтобы я не сомневался в авторстве) напомнила несколько таких вещей, о которых знали только мы двое.
– Ну, это совсем не факт… – Плат был сильно разочарован. – Что она передала?
– Чтобы я не искал ее. Она скоро вернется, и все будет, как прежде. Свое исчезновение объяснила какой-то опасностью, от которой даже я не смог бы ее защитить. Джен написала, что только она сама сможет разобраться в какой-то истории.
– Что за опасность, Дженнифер не уточнила?
– Нет.
– Это все, что она сообщила? Ты ничего не упустил в своем рассказе?
– Еще написала, что любит… целует… Ну какая, какая сволочь осмелилась ей угрожать!? Почему, почему она не открылась мне!? Урою всех, гад буду, век свободы не видать!…
Рыжий начал брызгать слюной и материться как сапожник. Мы сидели бесстрастно и неподвижно, словно изваяния Будды. В нашем кабинете и не такие сценки случались…
Наконец Крапивин выдохся и умолк. Плат спросил:
– Кофе будешь?
– Давай…
– Этот уже остыл… – Плат заглянул в кофейник. – Сейчас закажу свежий.
– Не надо… – Рыжий поднялся, взял стакан, который стоял на подносе вместе с графином (иногда нам приходится отпаивать особо впечатлительных клиентов водой), наполнил его и выпил так, будто в нем находилась водка – одним богатырским глотком. – Уф… Хорошо. В горле, блин, пересохло…
– И что теперь нам делать? – озвучил Плат вопрос, который вертелся и у меня на языке.
– Вот я и приехал сюда, чтобы посоветоваться.
– Но если сама Дженнифер сказала, что вопрос закрыт… – Плат развел руками. – Может, нам не надо ей мешать? Чтобы не навредить.
Хитрец… Чешет Рыжего за ушами. Сереге уже и бабки не нужны. Я тяжело вздохнул – а счастье было так близко… Еще двадцать «штук» зеленью, притом наличкой, нам совсем не помешали бы.
– А я так думаю, что маслом кашу не испортишь, – твердо сказал Крапивин. – В этой истории много непоняток. Чего я терпеть не могу. И потом, почему она не захотела поговорить со мной по телефону, а всего лишь написала маляву? Это подозрительно.
– Возможно… – По лицу Плата было видно, что он разочарован решением Рыжего довести дело до конца. – Она своим телефоном воспользовалась?
– В том-то и дело, что чужим.
– Думаю, что ты уже узнал, кому он принадлежит…
– Естественно.
– Ну и?…
– Одному молодому пацану, студенту. Говорит, что к нему подошла симпатичная девушка и попросила телефон, чтобы сбросить письменное сообщение. Он не смог ей отказать.
– Козе понятно… – Я ухмыльнулся. – И я бы не отказал.
– Между прочим, Джен даже заплатила ему, – сердито сказал Рыжий. – Хорошо заплатила.
– Чему ты удивляешься? – ответил я. – У студента обычно денег не густо. Твоя Джен умница, сразу сообразила, с кем имеет дело. Впрочем, извини, тебе такие мелочи жизни уже не понять.
– Ну почему же? – Крапивин неожиданно смутился. – Я и сам когда-то ходил… с голой задницей.
– Значит, студент чист… – Плат снова принялся раскуривать свою трубку, но на этот раз не для понта, а потому что от волнения ему срочно захотелось закурить.
Я тоже задымил.
– Чист, – подтвердил Рыжий. – Мои парни взяли его в такой оборот, что он просто не мог что-то утаить, даже если бы сильно этого захотел.
– Они хоть кости ему не переломали? – спросил я не без укоризны.
– Я же не изверг какой-то, – обиделся Крапивин. – Дали сопляку пару раз по сопатке, – не сильно! – показали ствол, и он начал звонить, как поп к обедне.
– По крайней мере, ты должен немного успокоиться, – сказал Плат. – Дженнифер ясно дала понять, что она по-прежнему тебя любит, и лишь какие-то таинственные обстоятельства заставили ее совершить побег.
– Я успокоюсь только тогда, когда поведу ее под венец!
– М-да, любовь не картошка… – пробурчал я себе под нос.
