Я тоже осклабился. Мне было понятно, почему Маркузик столь спокойно отнесся к наезду на свою сиятельную персону. Он считал, что ему нет равных ни в искусстве кобеляжа, ни в постельных игрищах.
– Мне нужна охрана, – сказал я, поднимаясь. – Я не хочу в этом деле замараться по самое некуда. А оно, как всем нам понятно, пахнет керосином.
– Охрана уже ждет.
– Бойцы Рыжего?… – спросил я не без задней мысли.
– Нет. Наши парни. Возьми тех, на кого глаз положишь.
– Отлично… – Я довольно ухмыльнулся. – Спасибо, шеф.
Своих парней я хорошо знал, а потому мог им полностью доверять. А бойцы Крапивина хоть и произвели на меня неплохое впечатление, но все же в критической ситуации я бы не доверил им защищать свою спину; уж лучше сам.
Неизвестный напарник хуже врага. Никогда не знаешь, что он может учудить в следующее мгновение.
У каждого человека свой характер, и раскрывается он чаще всего только в экстремальных ситуациях. Мне доводилось быть свидетелем, как козырный, хорошо подготовленный пацан, косая сажень в плечах, бравирующий своей храбростью перед началом сражения, в бою оказался не просто трусом, спасающим свою жизнь (что, в общем, где-то можно понять), но еще и паникером.
А сие уже, как говорится, совсем другая статья.
Паникеров нужно стрелять на месте, не дожидаясь трибунала, потому что это форменная зараза, моментальная болезнь, которая за считанные минуты может победу превратить в поражение и, как следствие, нагромоздит кучу трупов твоих товарищей.
– Я послал двух бойцов Рыжего присматривать за твоим сокамерником, – сказал Плат. – Он вскоре может нам понадобиться… как свидетель.
– Верное решение. Николай – это крюк в горле Курамшина. Он попытается его достать, это точно.
– Не так это просто. Ты звякни парню, предупреди, что он под нашей охраной. Пусть не дрейфит.
– Легко сказать – пусть не дрейфит… – Я вспомнил подвал, и у меня мороз загулял между лопаток; а ведь я мог остаться в этой клоаке навсегда. – У него еще шок не прошел. Думаю, что парня не мешало бы показать психиатру.
– Это уже не наша забота, – отрезал Плат. – Мы не благотворительная организация.
– Понял. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Резонно. И все-таки жаль парнишку. Судя по всему, он неплохой человек.
– Пусть платит бабки, – задиристо вмешался Марк в наш разговор, – и мы будем охранять его хоть до пенсии. Он и так нам должен за что, что мы его спасли.
– Не все измеряется в деньгах, – сказал я нравоучительно. – Но ты где-то прав, – тут же успокоил я Маркузика, уже приготовившегося ввязаться со мной в длительную дискуссию насчет денежных отношений в капиталистическом обществе. – Он нам ни сват, ни брат. Однако беречь его мы просто обязаны. Это в наших интересах. И еще одно…
Я перевел задумчивый взгляд на телефон. На какое-то время в кабинет воцарилась пауза.
– Что ты там еще надумал? – наконец не выдержал Плат моих глубокомысленных размышлений.
– Надо позвонить Курамшину. Прямо сейчас.
– Зачем?
– Чтобы успокоить его. И чтобы он в горячке не наделал глупостей.
– Это вряд ли удастся. Курамшин не человек, а зверь, хотя с первого взгляда кажется, что он и муху не обидит. У него на допросах кололись даже воры «в законе».
– Это было тогда, когда он числился ментом бесштанным, а теперь ему есть чем и кем дорожить. Прежде чем что-то сделать, Курамшин должен двадцать раз подумать. А пока он будет терзаться в сомнениях и размышлениях, мы доведем это дело до логического завершения.
– М-да… Возможно, ты прав… Как думаешь, Марк?
– Хороший ход, – одобрил Маркузик. – Только не перегни палку, Сильвер. А то тебя часто заносит на поворотах. Начнешь угрожать…
– Что ты, братэла! Я сама мягкость и обходительность. Нет, с Курамшиным я в такие игры не буду играть. Он меня не сильно обижал, и я воздержусь от резких выражений. По крайней мере, до поры до времени.
– Ну что же, тогда звони, – сказал Плат и пододвинул ко мне телефон. – Риск благородное дело.
Выяснить номер приемной «Альянса» не составило труда. Естественно, мне ответила секретарша. «Цербер», – вспомнил я, как о ней отзывался Курамшин и невольно ухмыльнулся. Плат и Марк недоуменно переглянулись.
– Павел Иустинович занят, – сухо отчеканил цербер в женской юбке. – Перезвоните позже. – И секретарша положила трубку, даже не удосужившись спросить ни мою фамилию,
