Я молча, с отсутствующим лицом смотрел в окно, где виднеются стволы столетних сосен в солнечных веснушках (мы находимся на даче шефа, в сосновом бору).
– …Понял ты, наконец, или нет? – Шеф выкрикнул эти слова прямо мне в лицо.
Я брезгливо отодвинулся: от него разило перегаром. Сегодня он явно был с глубокого похмелья, что для меня внове – шеф никогда не злоупотреблял спиртным. Что бы это могло значить?
– Надоело… Все надоело… – Полнейшее безразличие вдруг овладело мной, я ссутулился в кресле, будто мне на плечи лег стопудовый груз. – Будь я проклят – надоело…
Шеф выпрямился, и некоторое время пристально изучал мою физиономию. Затем, коротко вздохнув, сел и закурил. – Тебе, я вижу, отдых не пошел на пользу. Только расслабил. Учтем на будущее. А пока…
Голос шефа стал жестким, неприятным, как крупный песок на зубах.
– Пока есть одно дельце по твоему профилю. Серьезное. Оно поможет тебе снова набрать форму.
Я отрицательно помотал головой.
– Нет. С меня довольно. Сыт по горло.
– Удивил… – Шеф поморщился, будто жевал лимонную дольку без сахара. – Решил завязать?
– Возможно…
– Хорош гусь… – Шеф покривил тонкие злые губы. – Почуял, что паленым запахло, – и в кусты?
– Просто устал… От всего устал… – Ну тогда еще можно с тобой разговаривать…
Он открыл сейф, вмонтированный в тумбу письменного стола, достал пачку полусотенных и бросил ее на стол.
– Это задаток. По окончании получишь вдвое больше.
Похоже, дело и впрямь не из легких. Такую сумму предложили впервые, а шеф особой щедростью не отличался. Деньги хорошие…
Но я снова упрямо мотнул головой.
– Послушай… – Шеф нервно пригладил седые виски. – Я не хочу что-либо от тебя скрывать. У меня сейчас серьезные осложнения и могут быть большие неприятности. Они затронут, случись что, и тебя. Поверь, я говорю правду. Нужно выпутываться. Я все продумал, рассчитал. И очень на тебя надеюсь. Мы можем выплыть или утонуть только вместе. Другого не дано. Решай.
– Почему не Додик, почему я?
– Додик… – пренебрежительно махнул рукой шеф. – Тупоголовое быдло. А здесь нужен ум, опыт, смекалка. Ты просто незаменим.
– Кто? – Грубая лесть шефа меня не тронула, но, похоже, дело действительно дрянь, коль он так запел.
– Твои знакомые, Коберов и Заскокин.
– Ну? – удивился я и впервые за время моей работы на шефа поинтересовался: – Это за что же им такой приговор?
– Резонный вопрос… – бесстрастно посмотрел на меня серыми холодными глазами шеф. – За них мертвой хваткой вцепился угрозыск. А им известно кое-что такое…
– Как узнали, что их 'пасут'?
– У нас есть свои люди и там, – покривился в улыбке шеф. – Мы проверили. Все точно. Обложили их по всем правилам.
– Надо предупредить.
– Зачем? И как? Они теперь будто инфузории под микроскопом. Но так продолжаться не должно! Иначе это дубье приведет уголовку, куда не следует. Если уже не привели… А потом прихватят их и расколют, как гнилой орех. Тогда хана всему и всем. Теперь понял, что только ты способен спасти нас?
'Понял, понял… Впрягся ишак в телегу – тяни… Кому какое дело до моих переживаний? И вообще – чего я скис? Шеф хорошие деньги платит…'
– Если потребуется, я тебе дам ребят для прикрытия, – кольнул меня острым взглядом шеф.
– Не нужно. Вы ведь знаете, что я всегда работаю один.
– Вот таким ты мне нравишься, мой мальчик, – благосклонно похлопал он меня по плечу. – А теперь давай перекусим…
Что Коберова и Заскокина 'пасли', я убедился только на вторые сутки после разговора с шефом. Наблюдение было поставлено на высоком уровне, не мог я не отдать должное своим 'конкурентам'; за моими клиентами и днем и ночью шли спецмашины, замаскированные под такси, продовольственные фургоны, 'скорую' и частников. Машины постоянно менялись местами, и временами мне было трудно определить, кто есть кто. А это уже опасно…
Все это время Коберов и Заскокин мотались по городу с утра до ночи, как мне показалось, совершенно бесцельно. Неужто они чуяли 'хвост'? А если нет, то что им давали эти гонки?
Увы, выяснить это я не мог, ведь в моем распоряжении были только две машины шефа – 'Волга' и 'Лада', и 'засветиться' мне не позволяла элементарная осторожность. И все-таки, как мне показалось, я нашел уязвимое место у моих конкурентов по слежке за Коберовым и Заскокиным.
На этот раз я вооружился до зубов: кроме нагана и десантного ножа, прихватил и презент шефа – пистолет 'лама-автомат' с глушителем. Где уж шеф откопал эту заграничную штуковину, трудно сказать, но пистолет мне понравился своим внушительным видом.
Торговое помещение кооператива 'Свет' было построено год назад на месте пивного ларька, по которому отцы города в ретивой спешке прошлись бульдозером, чтобы он не портил общую картину отчетности в период глобальной трезвости населения. Сложенное из красного кирпича с двумя или тремя оконцами, забранными решетками, и металлической входной дверью, довольно просторное помещение кооператива напоминало хорошо подготовленную к длительной осаде крепость.
Внутри всегда толпились люди, в основном глазели на импортную электронику баснословной цены. Большая часть людей толклись у прилавков с комиссионной одеждой и тканями заграничного происхождения. Здесь торговля шла живее.
Я вошел в торговый зал, чуть опередив Коберова и Заскокина. С трех часов пополудни пришел их черед сменить напарников по охране кооператива – двух тяжеловесных апатичных верзил, изнывающих от скуки у входа.
Не задерживаясь в зале, я неторопливо и деловито, как свой, прошел мимо довольно миленьких продавщиц в глубь помещения, туда, где находились подсобки и контора кооператива.
Дверь кабинета председателя Фишмана была приоткрыта. Он сидел вполоборота и что-то быстро говорил в телефонную трубку, энергично взмахивая рукой. Был он тучен, лысоват и чернокудр. Я быстро натянул свой шлем-маску и неслышно проскользнул внутрь.
И все же он меня заметил боковым зрением:
– Одну минуту… – в трубку и, поворачиваясь ко мне: – Вы к кому?
Не знаю, какие мысли появились у него в голове при виде моей особы, но он выпучил мгновенно остекленевшие глаза и беззвучно зашевелил большими полными губами. Я несильно ударил Фишмана ногой в висок, чтобы только оглушить на некоторое время – за его жизнь мне зарплата не причиталась.
Он задергал ногами, будто кролик на бойне, и ткнулся лицом в бумаги на столе. Не теряя
