– Нет. Ведут себя прилично. Окопались в приемной, листают журналы. Но не читают.
– Значит сильно волнуются или совсем тупые. А ты откуда говоришь?
– Из вашего кабинета.
– Молодец. Сколько их и что им нужно?
– Трое. Не объяснили. Говорят, что хотят побеседовать с вам тет-а-тет.
– Рэкетиры?
– Может быть. Здоровые лбы.
– Не было печали… Скажи им, что буду через полчаса. Я еще не брился и не завтракал. Ты только не трусь.
Лады? Ежели что, зови мужиков из отдела сбыта.
– Только поторопитесь… пожалуйста!
– Между прочим, я не Карлсон, летать не умею. Развлеки их… но без излишеств. Стриптиз в офисе – это чересчур.
Марья разозлилась и бросила трубку. А ведь могла и послать меня подальше. Что значит хорошее воспитание. Одним словом – интеллигенция. Мне бы ее такт и уравновешенность…
Я лишь промыл глаза, а потому добрался до работы через восемнадцать минут после телефонного разговора.
В приемной толклись два 'быка' и молодой человек приятной наружности (которую портили большие оттопыренные уши), в костюме и даже при галстуке, любезно беседующий с Марьей. Она вежливо поддерживала разговор, но ее улыбка казалась приклеенной.
– Прошу, – сказал я, приглашая нехорошую троицу в свой кабинет; мне даже удалось изобразить вежливую улыбку.
Молодой человек холодно кивнул, и странные посетители продефилировали по ковровой дорожке прямо к кожаному дивану, возле которого находился журнальный столик. Наверное, они решили, что я расколюсь на угощение. А горчицы с хреном не хотите, господа хорошие? По ложке на брата?
– Слушаю вас.
Я требовательно посмотрел на молодого человека; по всей видимости, он был главным.
– Садитесь сюда, поближе… – Я указал ему на кресло возле письменного стола.
– Мы пришли к вам с предложением, – начал молодой человек ровным бесстрастным тоном. – Нам известно, что ваша фирма испытывает денежные затруднения. Чтобы поправить дела, вам нужны оборотные деньги.
Они могут быть у вас уже сегодня.
– Это как понимать? Вы предлагаете ссуду?
– Нет. Мы хотим купить ваш оптовый магазин, что находится на Левобережной улице.
– Кто такие 'мы'?
– Будем оформлять купчую, узнаете.
– Допустим. И какая цена вас устроит?
Я уже сообразил, что за 'покупатели' передо мною и кто будет оценивать мою недвижимость.
– Двадцать штук 'зеленью'. Не более, – жестко подчеркнул молодой человек.
Я снова изобразил вежливую улыбку. Это чтобы не послать их прямо со старта куда подальше. Мой магазин тянул по самым скромным расчетам на три сотни. Он был достаточно большой и очень удачно расположен – возле центрального вещевого рынка.
– Во-первых, насчет денежных затруднений вы ошибаетесь, – ответил я. -Во-вторых, магазин не продается.
А в третьих, смею заметить, у вас плохие экономисты. Они не умеет работать с недвижимостью. Даже по официальной оценке стоимость магазина как минимум в десять раз дороже. Так что извините… – Я развел руками. – Ваше предложение неприемлемо.
– Тридцать тысяч – и по рукам. Это максимум.
В голосе молодого человека прозвучал металл.
– До свидания.
Я поднялся.
– Не отнимайте у меня время. Я чересчур занят, чтобы выслушивать подобные нелепицы.
– Вы пожалеете…
Молодой человек смотрел на меня, не мигая, – словно собрался загипнотизировать.
– Уже жалею…
Иронично ухмыльнувшись, я спокойно выдержал его взгляд.
– Я привык общаться с людьми, которые ценят время делового партнера. Надеюсь, господа, вы меня не разочаруете.
И я довольно выразительно посмотрел в сторону двери.
Краем глаза я заметил, как один из 'быков', со шрамом над левой бровью и с прической ежиком, налившись кровью, хотел встать, но его придержал второй, постарше, со смуглым лицом в оспинах и широкими черными бровями.
Я не преминул подарить им 'теплую' многообещающую улыбку, после которой они почему-то сразу остыли.
Похоже, парни прошли школу спецназа и побывали в горячих точках. И они сразу сообразили, что со мной не все так просто, как им объяснили; зверь сразу чует зверя. Поэтому они немного растерялись.
– Напрасно, – сказал молодой человек, направляясь к двери. – Но мы еще встретимся.
– Лучше не надо, – сказал я, усаживаясь в свое кресло. – В этом мире так много дорог и тропинок, что каждый может выбрать себе единственную и неповторимую, на которую никто не претендует.
В ответ я услышал только пыхтенье 'быков', последовавших за своим маленьким ушастым начальником. (Я почему-то вовсе не думал, что этот молодой человек – очень важная шишка).
Спустя минуту после их ухода в кабинет зашла Марья. Я взглянул нас нее и сокрушенно покачал головой.
– Похоже, у нас начинаются трудные времена, – сказал я, бесцельно перекладывая бумаги на столе. – Трудные и опасные. Дрейфишь?
– Не так чтобы очень…
– Слушала?
– Да… – немного поколебавшись, ответила Марья.
В свое время я на всякий случай установил в кабинете микрофон, соединив его с записывающим устройством на столе секретаря. От Марьи у меня секретов не было, но случались ситуации, когда требовалось зафиксировать разговор, чтобы потом клиент не ссылался на забывчивость. Все происходящее в кабинете можно было прослушивать через миниатюрные наушники.
Обычно Марья включала диктофон только по моему указанию, но сегодня она проявила похвальную инициативу. Кнопок включения было две; одна из них находилась в приемной, вторая – под крышкой моего письменного стола, и была невидима для посетителей.
– Ну и как тебе? – спросил я.
– Нам нужно найти надежную 'крышу'.
– Думаешь, нас дожмут?
