«Не понял…»
«Если ты уже сдался и желаешь сегодня предстать перед нашим небесным творцом, то тебе не грех побриться и помыться, потому что в девять ноль-ноль отключат горячую воду – намечается плановый ремонт теплотрассы. Вспомнил, олух царя небесного?»
– Вспомнил!
Меня словно пружиной подбросило с пола. Я и впрямь выглядел как злой абрек – заросший черной щетиной, волосы всклокочены, весь помятый и нервно-настороженный, будто находился не в комфортабельной квартире, а сидел в каком-нибудь горном ущелье на Кавказе, четвертые сутки поджидая в засаде врага-кровника.
Нежась под горячим душем, я постепенно обретал душевное равновесие. «Надо что-то делать, что-то предпринять… Что!?
Милиция, конечно, разыскивает убийцу. Но мне-то от этого не легче. Хотя бы потому, что пока неясно, кто первым придет к финишу – менты или эти таинственные оборванцы.
А у них финишная ленточка и приз – это некий Никита Бояринов. Может, отдать им этот талер – и дело с концом? Я согласен, но где их искать? И как произвести этот ченч, – мою жизнь в обмен на кусочек серебра – чтобы все было без обмана?»
Так ничего и не придумав, я позавтракал – съел бутерброд с сыром, запив его чашкой кофе – и закурил. Критическим взглядом окинув квартиру (пора бы пропылесосить ковры, да все некогда), я открыл балконную дверь и вышел на балкон.
Город уже давно проснулся. По улице сплошным потоком неслись автомашины, и в воздухе висел такой густой смог, что даже мелкие птички со сквера улетели на окраины, где больше кислорода и меньше свинца из выхлопных труб. Остались только вороны. Их не берет никакая зараза.
Похоже, главное предназначение этих птиц – это почистить землю от разных биологических остатков, когда закончится заседание Страшного суда.
Неожиданно я почувствовал себя очень неуютно. Мне не приходилось бывать на войне, я никогда не находился под обстрелом, на линии огня, но сейчас испытывал такое ощущение, будто в меня целится снайпер.
Я не знал, что предпринять: резко заскочить в квартиру или упасть на бетонную плиту балкона и спрятаться за ящиком, где у меня лежал всякий технический хлам – лень было вытащить весь этот металлолом в мусорный ящик. Все никак руки не доходили.
Пока мысли в голове плясали канкан, глаза искали. Мне показалось, что остротой зрения в этот момент я сравнялся с орлом. Я видел мельчайшие детали; вплоть до спичечного коробка, который валялся возле урны на противоположной стороне улицы.
И я увидел! Это был не снайпер. Но мне от этого легче не стало.
Он стоял в крохотном скверике возле нашего дома и неотрывно смотрел в мою сторону. Это был тот самый пропыленный насквозь сукин сын, который появился передо мной словно видение, когда я обедал вместе с Клипером в ресторане «Ё-мое». Я уже мысленно дал ему кликуху – Дасти*.
Наши взгляды встретились, столкнулись, и по моему телу пробежала дрожь. Гипнотический взгляд человека в длинном плаще (несмотря на летнюю жару, он так его и не снял) вонзился мне в мозг как змеиное жало. На какое-то мгновение мне показалось, что я даже начал терять сознание.
*Дасти – пыльный (англ.)
Но тут откуда-то издалека я услышал… голос флейты! Это была флейта из сна; я не мог ошибиться – та самая тягучая, заунывная мелодия, вызывающая неприятие, раздражение, злость непонятно на что или на кого. Я встрепенулся и с силой тряхнул головой, разом сбросив гипнотическое оцепенение.
Похоже, незнакомец в длинном плаще сильно удивился. Я это сразу почувствовал. Давление его дьявольского взгляда ослабло, и я уже мог смотреть в его сторону без особых эмоций.
Я понял – он пришел по мою душу. Вернее, пришел забрать талер, а заодно и мою жизнь. Мне оставалось лишь одно – попробовать договориться миром. Звать кого-нибудь на помощь – артель напрасный труд. В этом я был уверен. Разве что батюшку с близлежащей церкви.
На меня вдруг снизошло неземное спокойствие. Я криво улыбнулся, приветливо помахал своему будущему убийце рукой (чем удивил его еще больше), и жестами показал, что сейчас спущусь к нему.
Дальше я действовал как испортившийся робот. В моей душе не шевелилась ни единая струнка; полное безразличие к своему будущему раскрепостило меня полностью, и я вышел из подъезда легкой, уверенной походкой человека, которому нечего терять.
– Здравствуйте, ваше благородие! – сказал я с наигранной веселостью и слегка поклонился; играть, так играть до конца. – Или как вас там – ваше сиятельство, граф?… А может, ваше высочество, князь?…
– Зовьите менья монсеньор…
– Приятно познакомиться, Никита. Ах, да, пардон, – мсье Никита. Вы хотели меня видеть?
– Немножько… – Этот гребаный монсеньор говорил с иностранным акцентом.
В советские времена его уже давно бы зацапали наши славные гэбисты, а нынче всякая иноземная шваль запросто разгуливает, где ей заблагорассудится, ни перед кем не отчитываясь и даже иногда без документов. То и дело слышишь, что поймали очередного зарубежного педофила или гомика на горячем. Полный отстой…
