отчаянии пытался схватить дворнягу хотя бы за хвост, но умный бродяга поджал его, и щенок лишь в ярости щелкал зубами, иногда выхватывая клок шерсти с крупа противника.
И вдруг все мгновенно изменилось: едва акита-ину в очередной раз замешкался на повороте, как дворняжка с отчаянной смелостью смертника молниеносно отпрыгнула к центру ринга, таким образом обеспечив себе более удобную позицию, и по-бульдожьи вцепилась щенку в горло.
Тренер всполошено ахнул и полез было через бортик в яму, чтобы разнять собак. Но Базуль зыркнул на него так выразительно, что бедолага сразу же застыл как вкопанный.
Теперь акита-ину уже метался по рингу совсем по другой причине – он хотел освободиться от захвата бродяги, который прилип к нему словно клещ. Ему было и больно, и, наверное, обидно – так опростоволоситься! Конечно, зубы дворняжки не шли ни в какое сравнение с внушительными клыками боевых псов и самое большее, что она могла сделать, так это всего лишь ранить противника и то не очень сильно. Но врожденная гордость породистого акита-ину требовала достойного отмщения, и щенок буквально взбесился от временного бессилья.
– Нужно кончать бой, – умоляюще сказал тренер. – Акита-ину может перегореть, и тогда он уже будет не в состоянии работать на ринге.
– Вот, значит, какой ты специалист… – глаза Базуля побелели от с трудом сдерживаемой ярости. – Ладно, поговорим позже. А сейчас делай то, что нужно.
Он резко повернулся, намереваясь уйти. Но тут же остановился, будто что-то вспомнил.
– Дворнягу покорми и отпусти, – сказал он, тяжело роняя слова. – Она заработала себе право на жизнь…
Нет, день и впрямь был испорчен едва начавшись. Базуль прошел в свой кабинет даже не глянув на ставшего по стойке 'смирно' Шатоху. 'Положенец' интуитивно чувствовал, что это только цветочки и что сегодня можно ждать любых, самых неприятных, сюрпризов.
Дожидаясь Балагулы, старый вор 'в законе' почему-то подумал о своем секретаре- референте. Шатоха закончил институт иностранных языков и благодаря связям высокопоставленного папаши попал за границу в одну из африканских стран переводчиком торгпредства. Где и как он прокололся, не знал никто. Даже сам Базуль – той историйке, что Шатоха сплел, нанимаясь на работу, не поверил ни 'положенец', ни Балагула.
Да это и не суть важно. Главным было то, что Шатоха отторчал в зоне три года от звонка до звонка, при этом умудрившись не ссучиться, и ко всему прочему знал четыре языка и очень даже неплохо разбирался в тонкостях международного бизнеса. Секретарь-референт принадлежал к породе молчунов, чем нередко раздражал Базуля, любившего потрепаться в кругу сподвижников. Тем не менее, 'положенец' отдавал должное его уму и феноменальной памяти, приводящих в изумление всех, кто сталкивался с Шатохой.
И все же крохотный червячок сомнения постоянно шевелился где-то в мозгах очень недоверчивого Базуля, заставляя его с маниакальным упорством выискивать в действиях Шатохи криминал, заключающийся как минимум в тайном презрении к своей персоне, а по максимуму – в работе на конкурентов или, что еще хуже, на правоохранительные органы. Ну не мог 'положенец', с грехом пополам закончивший семь классов и восьмой коридор, поверить, что 'гнилой интеллигент' без каких-либо угрызений совести преспокойно принял участие в грязных и кровавых играх воровского сообщества. Не мог!
Балагула был угрюмей обычного. Едва он появился в кабинете, как Базуль почувствовал, что неприятности утренние только цветочки по сравнению с принесенными его помощником. И оказался прав.
– Нам грозит война с Чингизом,[12] – заявил Балагула без предисловий.
– С каких делов? – удивился Базуль.
– Вы, надеюсь, не забыли, что Чингиз – 'крыша' Кирюхина?
– Ну и что?
– Нам шьют разборку на кладбище.
– Чего-о!? – Базуль даже привстал от удивления. – Они что, вальтонулись!?
– Может, и так. Но нам от этого не легче.
– Так ведь на кладбище завалила и наших людей!
– Как раз в этом их аналитики и узрели наш след. Они уверены, что мы ловко отыграли Черепа, который будто бы находился не в фаворе, а на самом деле метили по Кирюхину и Опришко.
– Твою мать… Все это фуфло! На кой ляд нам связываться с Чингизом? Он пасет свой участок – и пусть его.
Места всем хватит. Жадность фраеров губит. Мне лишнего не нужно.
– Это так, – согласно кивнул Балагула. – Вот только как объяснить Чингизу…
– Чтобы я… что-то объяснял… Чингизу… – Базуль был страшен. – Сдается мне, что ты не туда рулишь. Я этого чурку могу в любой момент прихлопнуть… как муху. И все дела! Ты понял… бля!
– Я то понял. Но, к сожалению, мы не до конца осознавали кто такие Кирюхин и Опришко. В особенности второй. Я тут покопался и выяснил, что его прочили в губернаторы. Вот так – ни много, ни мало. Этот человек, как оказалось, был темной лошадкой. И сейчас такой кипиш поднялся в верхах, что мало не покажется.
– Но мы-то причем!?
– Ищут крайнего. И найдут, будьте спокойны. Мы наделали много ошибок. В особенности касаемо Ваты. Не нужно было втихомолку забирать его из больницы, а затем… – Балагула обречено махнул своей лапищей.
– Этот козел меня достал! – вскипел Базуль. – Может, мне нужно было медаль ему выхлопотать за отвагу? За то, что он больше года с Черепом по кладбищам шастал, чтобы тот какие-то темные делишки проворачивал за моей спиной? Шастал, сука, а мне ни гу-гу! Вот мы его, падлу, из-за этого в гроб и заколотили, чтобы не вякнул чего лишнего ментуре. Или лучше было сдать его следакам?
– Нет, конечно… Но вот свои ребята не должны бродить в потемках и выдумывать черт знает что. А если учесть то, как мы обошлись с охранниками Кирюхина… Я предупреждал…
– Свои? Это кто такие? Сявки Чингиза? Да манал я их с бугра! Подумаешь – поспрашивали чуток и заодно хлебальники им начистили. А как я должен реагировать на кладбищенские события? Опустить уши и сделать вид, что дую на манную кашу? Ни хрена подобного! Мы держим город, мы! И никакой там Чингиз и кто там еще с ним нам не указ.
– Все это верно. Но… – Балагула заколебался, не решаясь выложить всю правду до конца. – Но нам скоро забьют 'стрелку'[13].
– Чингиз?
– Он.
– Мне нужно испугаться или как? – Базуль иронично хмыкнул.
– Федор Лукич, извините, но я не разделяю вашего оптимизма. Вся беда в том, что в противостояние вот-вот включатся и властные структуры. Если уже не включились. И тогда на нас спустят всех собак.
– Неужто все настолько серьезно? – Базуль немного успокоился и начал мыслить вполне здраво.
– Очень серьезно, – подтвердил Балагула. – Правда, я не думаю, что смерть Кирюхина и Опришко являются основной причиной будущего наезда на нас. Скорее всего, это удобный повод…
