Библия G-модератора

уже не только скотину, и рабов, и амфоры и всякие там художественные ценности.

И наконец — реклама в форме письменного текста и текста, совмещенного с графикой.

Пример — древнеримский город Помпеи.

Там археологи раскопали в вулканическом мусоре более полутора тысяч таких надписей. Я бы даже отважился назвал их «граффити» (от итал. «graffito» (нацарапанный, начерченный); кстати, термин «граффити» не имеет единственного числа).

Граффити — это надписи и рисунки бытового характера углем, мелом или краской прямо на стене, заборе, стенах зданий.

Нет, друзья мои, в Древнем Риме это были вовсе не нынешние ультрамодные хулиганские размалевки всяких сопляков, не знающих, куда деть свои бестолковые ручонки, а солидные объявления, имеющие подтекстуальную команду: 'Иди-ка ты по такому-то адресу скорее!'

Например: 'На доходы Фаустина баня моет городским обычаем и предлагает все услуги'. Или: 'Вилла — клевая и крепко выстроенная. Желающим обращаться по адресу…' (а рядом — рисунок рекламируемого жилья).

Зачастую римские рекламщики докатывались в своих изысканиях на ниве наглядной агитации до пошлых вещей, малюя граффити там, где даже навозная муха не рискнула бы сесть и почесать лапками свое толстенькое брюшко.

Чтобы угомонить таких беспредельщиков, городские власти рисовали антиграффити. Например: 'Запрещается черкать тут! Горе тому, чье имя здесь напишут! Пусть он на всю жизнь останется жалким неудачником! '

На развалинах Античности водрузило своих золотых львов и серебряных единорогов набитое вшами, кариесом и сонетами Средневековье.

Это была эпоха голимого статусного формализма, где одни дауны мелочно фиксировали в законах как положено в соответствии с сословным, половым и возрастным положением говорить, одеваться, кланяться и даже смеяться, а другие дауны — все это скрупулезно соблюдали.

Эта порождение патологической сословной давиловки сложилось к X веку в знаковую систему имиджевого фамильного пиара — геральдику.

Сначала ею парились европейские феодалы желая, чтобы обращали внимание не на их помятые и небритые физиономии, а на красиво вышитый на камзоле родовой герб.

Феодальные брэнды, выраженные в логотипах (гербах), нагло заявляли о качестве продукции шараги… Тьфу, причем тут продукция!? При чем тут шарага!? Совсем заговорился. Я имею в виду качество (в смысле — героическую историю, древность рода и все такое) дворянской фамилии.

Потом своими брэндами и лейблами занялись все, кому не лень.

На стенах городских строений, у входа в мастерскую и на вывесках скромных бюргерских заведений появились изображения, более затейливые, нежели простое клеймо изготовителя на произведенном им для известных нужд ночном горшке, а именно — торговая и цеховая геральдика.

В общем, вслед за горделиво пыжившимися, словно стая объевшихся помоями павианов, баронами и князьями стали использовать подобия гербов всякие там печники, каменщики, бондари, оружейники, гончары, кожевники и прочие ювелиры.

Всем понятно, что логотип относится к пиару в мильон раз больше, нежели к рекламе.

Но стало традицией относить операции с логотипами к рекламной деятельности.

Пусть так. На фига нам, друзья мои, затевать кипиш на этот счет?

Если уж рассуждать о логотипах, то понятно, что в насквозь формализированную эпоху Средневековья (да и Возрождение с Реформацией тоже были не ахти какими свободными в отношении внешнего проявления социальных статусов временами) находилось немало придурков, диктовавших другим дурикам как и что показывать в логотипе.

Впрочем, иногда это шло на пользу делу, давя декадентство и излишний пофигизм.

Так, в трактате итальянского правоведа Бартоло де Сассоферрато 'О знаках и гербах', приводятся принципы и правила использования изображений.

Допустим, в торговых гербах конь должен был рисоваться не с опущенным книзу длинным членом (как положено по нашей нынешней моде), а с поднятыми вверх передними копытами (как положено по канонам красоты).

Да, друзья мои, нелегкая доля рекламщика в те времена' тоже была увешана тяжелыми веригами всяческих уставов и положений, где регламентировалось — что и как надо рисовать, печатать и говорить.

И остается только в знак сочувствия и уважения снять запорошенную перхотью шляпу перед этими героями агитпрома.

Кстати, насчет «говорить».

Первыми говорунами-рекламщиками в те темные и жестокие времена были пахавшие на всяких там королей, герцогов и князей глашатаи-герольды, а также — городские глашатаи, оповещавшие о текущих административных распоряжениях.

На купчишек и торговцев пахала мелюзга — зазывалы.

Времена потихонечку менялись.

Поначалу некоторые глашатаи были уполномочены властями собирать у населения заявки на куплю-продажу необходимых предметов и оповещать об этом жаждущие товаров массы.

А потом появились глашатаи, коим разрешалось подхалтуривать в различных купеческих гильдиях.

Естественно, подогрев от торгашей шел нехилый, и скоро на них стали работать лучшие кадры говорунов.

Постепенно становилось ясно даже самому тупому реклащику того времени, что реклама — это не просто болтовня о прелестях товаров или услуг, а управление поведением простодушных пиплов. В общем — великое искусство.

А раз искусство, то ему надобно учиться. А учиться можно было только на зафиксированных в текстах образцах, поскольку ни магнитофонов, ни сидюшников тогда еще не напридумывали.

И такая фиксация произошла.

Первый рекламный сборник, пацаны, вышел в свет в XIII веке и назывался 'Крики Парижа'. Его составитель — Гильом де Вильнев. Реклама в форме публичного выступления запечатлена была также в книге 'Крики Лондона', изданной гораздо позже (аж в 1608 году).

Некоторые так называемые 'специалисты по истории рекламы' делают из этого малозначительного факта далеко идущий вывод: дескать, именно французы стоят у истоков современной рекламы.

Я с этим, пацаны, не согласен и грешу на римлян. А то и на древних греков. Да и египтян на этот счет не худо бы пощупать за вымя…

Вернемся, однако, от пустопорожней хвалильни-говорильни к прекрасно-красивому изобразительному искусству.

Мастерские художников также обзаводились собственными логотипами, которые именовались «сигнатуры».

Что интересно, сигнатура отражала лишь брэнд мастерской в целом.

А лейблом авторской линейки картин была монограмма (или просто подпись) самому художника.