С трудом сдерживая готовые хлынуть слезы, она припала к плечу Сусанны.
— Да что с тобой, Галя? Тебе нехорошо?
— Пройдет. Это нервы. Я лучше пойду в вестибюль, погуляю. — Галя вышла из партера. Облюбовала уголок, где стояла кадка с фикусом, и, сев на диван, начала постепенно успокаиваться. Из противоположной двери, ведущей за кулисы, в сопровождении двух офицеров и госпожи Строчинской, болтая о чем-то, показался Алексей. Он прошел, не заметив сестры.
ГЛАВА 13
Василий Обласов бежал из троицкой тюрьмы. Вместе с ним исчезли два уфимских горных стрелка, как именовались добровольцы татаро-башкирского егерского полка.
Следователь контрразведки Дегтярев был взбешен. «Черт меня связал с этим дамским шаркуном Крапивницкий. Вот теперь и отделывайся. Если бы не он со своей таинственной незнакомкой, Обласов давно был бы расстрелян. — Дегтярев вздохнул. — Плохо. Донесется до Строчинского — не миновать тогда взбучки. А, впрочем, провались все к чертям. — Дегтярев достал из ящика недопитую бутылку водки, налил полстакана и выпил, — Если полковник будет раздувать дело Обласова, попрошусь на фронт, — успокоил он себя и налил полный стакан. — Сообщать Крапивницкому о бегстве Обласова пока не буду. Успеется. Однако ловко меня обвели. Явиться во всей форме, при оружии, отрапортовать: «От капитана Курбангалеева связной Калтай», — просить личного свидания с Обласовым — нужна большая смелость. Документы у Калтая были в порядке. И, не допуская мысли о подвохе, я разрешил свидание. Как потом выяснилось, Калтай передал форму горного стрелка заключенному и спокойно вывел его через контрольный пост у тюремных ворот. Там уже дожидался их всадник с двумя оседланными лошадями. Побег был обнаружен слишком поздно. Погоня ничего не дала, да и где их искать? Степь широка, — подумал Дегтярев и с сожалением посмотрел на пустую бутылку. — Впрочем, дело поправимо. Для отчета Строчинскому внесу в списки расстрелянных при попытке к бегству. Кто будет проверять? Полковник? Ему и так дел хватает по Челябинску. Сложнее с Крапивницким. Ясно, что потребует налицо этого молодчика. А где его возьму? Тут никакие увертки не помогут. Что ж, объясню, как есть. Ведь им с примадонной важно, чтоб Обласов уцелел от расстрела. Но все же надо предупредить контрразведку. Пускай установит наблюдение за дорогой на Белорецк». — Дегтярев занялся бумагами.
Но связаться Дегтяреву ни с Верхне-Уральском, ни, с Белорецком в те дни не пришлось: там уже был отряд красных казаков под командованием Ивана Каширина. Трое беглецов — Василий Обласов, Калтай и его новый дружок Фарит благополучно пробрались в Верхне-Уральск.
Дегтярев запил. Пьяный вызывал на допрос захваченных в бою за Троицк командиров и комиссаров, жестоко избивал и всячески глумился над ними. Порой запирался в своем кабинете, ощупывал оконные задвижки, припадал ухом к замочной скважине, прислушивался к голосам дежурных казаков. Заглядывал в ящики письменного стола и долго не подходил к телефону, несмотря на звонки. Начались галлюцинации. Ему казалось, что комнату наполняют какие-то кровавые маски вместо лиц, сжимая кулаки, бесшумно надвигаются на сидящего в кресле Дегтярева. Дико вскрикнув, он метнулся в угол комнаты, но и там не было спасения. Трепещущие руки тянулись к нему, вот-вот они схватят его за горло, и тогда конец.
— А-а, вам меня не взять. — Он выхватывает пистолет, нажимает на курок. Раздается выстрел, звон разбитого графина на столе. Видения исчезают. Вбегает дежурный.
Дегтярев, махнув на него рукой, шатаясь, идет к креслу и бессильно валится в него. Через некоторое время слышится стук в дверь, настойчивый, упорный. Капитан проводит рукой по лбу. Сознание начинает возвращаться. Стук продолжается.
— Войдите.
В дверях вновь появляется дежурный.
— Господин капитан, вас спрашивает какой-то человек.
— Скажите, что я занят.
— Он просит принять его незамедлительно.
— Ну черт с ним, пускай войдет. — Спрятав револьвер в стол и убрав остатки разбитого графина в корзину, Дегтярев стал ждать.
Вошел некто в штатском, но наметанный глаз Дегтярева сразу узнал в нем военного.
— Господин капитан Дегтярев?
— Да, я. Что вам угодно?
Пришелец плотно закрыл за собой дверь.
— Я начальник штаба отряда Каширина Енборисов. Бывший, конечно, — криво усмехнулся Енборисов. — Не желая служить красным и для того, чтобы внести свой вклад в дело спасения России от большевиков, передаю вам секретный план военных действий отряда. — Енборисов подал бумаги.
Дегтярев окончательно протрезвел. «Такая удача! Надо немедленно сообщить Строчинскому. Нет, пожалуй, я лично доставлю этого офицера в разведывательный отдел армии. Синяя птица сама залетела ко мне».
— Садитесь, — любезно предложил он Енборисову. — Итак, вы говорите, что каширинцы поспешно оставили Верхне-Уральск и вошли вновь в Белорецк? Первоначально они хотели идти на соединение с регулярными частями Красной Армии через Екатеринбург. Почему они изменили план?
— Были получены сведения, что Екатеринбург уже занят белочехами и войсками Временного правительства.
— Так. Понятно. На последнем совещании командиров Верхне-Уральского партизанского отряда, на котором вы присутствовали, было, очевидно, решено избрать другой вариант отхода?
— Да. Было решено идти из Белорецка в горы на Авзяно-Петровский, Кагинский и Богоявленский заводы и далее на соединение с регулярными частями Красной Армии в районе Кунгура.
— Хорошо, — пристукнув пальцами по столу, сказал Дегтярев, — Вам придется провести несколько часов в не особенно удобном помещении, но сами понимаете — служба, — деланно вздохнул он и вызвал дежурного. — Поместите этого господина в одиночную камеру. — И, повернувшись к Енборисову, сказал со скрытой усмешкой: — Общество красных для вас сейчас небезопасно.
— Понимаю, — кивнул тот.
В Челябинске Строчинский встретил Дегтярева сухо.
— Плохо работаете, капитан. Троицк наводнен шпиками и лазутчиками из Бухары. А вы ловите мелкую рыбешку, не замечая крупной. В бухарском эмирате активно действуют сейчас панисламисты. С помощью англичан они готовы объявить газават — священную войну
