Кровь. — Коротко сказала она.
Не очень удовлетворенная Софочка — при чем анализ, когда ей так больно — вышла из кабинета, прошла несколько шагов и пошатнулась. Молоденькая секретарша с компьютером, люди вместе со стульями — всё вдруг куда-то поехало, и мгновенно вовсе исчезло.
Очнулась она от противного воя сирены и поняла, что лежит в машине и её куда-то везут.
Софочка пробыла в больнице три дня, у нее оказалось воспаление почек, Веничка навещал ее каждый день и приносил фрукты. Софочке было больно и тоскливо, она уже с утра смотрела на распахнутые двери палаты и, когда в них возникал Веничка, она деловито давала ему указания — как сварить суп, и чтобы не забыл положить туда картошку, и нельзя кормить Левочку одними пельменями, и. и. Веня только хмыкал и согласно кивал, спрашивал, сильно ли болит, сочувственно смотрел на Софочку, потом уходил, и Софочка глядела ему вслед и вздыхала: дом совсем брошенный. Она грустно разглядывала сквозь большое окно чистое голубое небо, на котором летом почти не бывает облаков, и думала о том, что Веник вряд ли сварит хороший суп, и как там Левочка без ее присмотра, и почему это Веня так быстро сегодня ушел, конечно, разве кого интересует больная женщина, женщина должна быть всегда здоровой.
Вокруг была постоянная суета, забегали и выбегали улыбчивые медсестры — то таблетку, то укол, подходили важные и недоступные врачи, задавали одни и те же вопросы, медсестра переводила, они кивали и с достоинством удалялись. К чернокожей и мелкокудрявой молодой женщине на соседней кровати толпами ходили кудрявые родственники и гомонили возле нее часами, Софочка раздражалась и сердито задергивала зеленую занавеску между кроватями, но тогда ей казалось, что она слишком одна, и Софочка дергала занавеску обратно. А что, если она месяц здесь пролежит! — с ужасом думала она.
Но, слава Богу и врачам, в Израиле лечат быстро, и на четвертый день Софочка была дома и жаждала вернуть свои бразды правления.
Как ни странно, в квартире наблюдался порядок, не было ни пыли, ни грязной посуды в раковине, а в холодильнике из глубокой миски торчала ножками вареная курица.
— И суп есть? — недоверчиво спросила Софочка. Веничка кивнул и показал на плиту — там стояла закрытая кастрюля.
— Не суп, а бульон, — поправил он и добавил: — Леве понравился.
— Спасибо, — сдержанно сказала Софочка, и Веничка скромно улыбнулся.
— Пойду, постираю, — неуверенно сказала Софочка, — я тогда собиралась, но не успела.
— Да ладно, не беспокойся… Садись, поешь и отдыхай.
Но Софочка была упряма и направилась в ванную. Бак стиральной машины был пуст. Она постояла, разглядывая блестящую дырчатую внутренность. Нет, Моня никогда ничего такого не делал. Да она, слава Богу, и не болела. А если бы заболела, то всё равно бы встала. Она привыкла всё делать сама и считала, что иначе и быть не может.
Софочка проснулась поздно и, еще с закрытыми глазами, стала ругать себя — опять проспала! Но она лукавила сама с собой. Потому что уже неделю она утром просыпалась позже, чем обычно. Софочка погладила пустую подушку рядом и прислушалась. Веничка, как ни старался не шуметь на кухне, но, то чашка звякала о тарелку, то ложка стукнет по сковородке, а вчера такой грохот устроил — кастрюлька для варки яиц упала на пол, а пол ведь каменный, Софочка так и подскочила на кровати, подумала — арабы бомбят! Конечно, Левочка уже ускакал в школу, и не с куском булки в руке, а нормально позавтракав — слушается он Веничку, только глаза таращит, но без звука.
Интересно, что Веничка готовит сегодня на завтрак? Софочка потянулась всем телом и зажмурилась. почувствовала, как жар приливает к щекам. Да, она и представить себе не могла, что такое может случиться. Её сыночек Левочка вдруг перейдет спать на диванчик в салоне — и с каким удовольствием! — а Веничка.
Неделю назад они пошли вечером прогуляться. Ну, просто так прогуляться и всё. Хотя такого у них не было заведено. Веничка сказал: — Пойдем, Софочка, погуляем. Может быть, в кино сходим, идет новый русский фильм… Что это мы, дома да дома…
И правда, подумала Софочка, все гуляют, по городу, или в парке, тем более что Веничка в новых брюках и сандалиях, и рубашка новая, красивая — белая, в голубую клеточку.
В кино они не попали, билетов уже не было, посидели на улице в кафе, пили кофе «капуччино» и ели очень вкусные пирожные. Веничка расплатился сам.
Софочка догадывалась, откуда у него завелись деньги — два дня уходил рано, приходил уже к ужину, похоже, ремонт кому-то делал — на руках и на старых рабочих брюках следы краски.
А потом, после кафе, Веничка купил ей цветы. Ей! Цветы! Она в растерянности держала в руках букет белых хризантем, обернутый в блестящую фольгу и перевязанный алым бантом, и молчала, а Веня улыбался. И вдруг обнял Софочку за плечи и поцеловал в щеку. А кругом народ, все гуляют — пятничный вечер, шабат наступил. Вон мужчина с женщиной, тоже не молодые, оглянулись. Софочка зарделась как школьница. И опять ничего не сказала.
Потом они сидели на скамейке в полутемном парке, а букет лежал рядом. Потому что Софочкины руки были заняты. Волосы на затылке у Венички были мягкие и кудрявые. «Тебе стричься пора!» — заявила Софочка, выкручиваясь из крепких объятий, ну и силища у него! Веничка недоуменно провел рукой по голове — причем тут, мол, его стрижка. Как-будто Софочка сама знала! Она встала и пригладила растрепавшиеся, как ей казалось, волосы. От помады, наверное, и следов не осталось. Раньше не красилась, с чего это ей вздумалось. Что же это такое делается? Ну, Веник, ну Веник… Дома она займет свои прежние позиции!
— Знаешь, — сказала Софочка, усевшись на скамейку на приличном расстоянии от Венички и глядя в ночное небо, — здесь звезд гораздо меньше, чем там.
— Зато они ярче… наверное, здесь ближе к Богу.
— Ты веришь в Бога? — удивилась Софочка.
— Ну как сказать… Кто-то же привел меня сюда.
Я привела, хотела сказать Софочка, но промолчала. Ведь и ее кто-то, или что-то привело сюда.
— Выбери себе звезду… скорей, а то облако наплывает!
— Зачем? — засмеялась Софочка.
— Она будет твоя. Навсегда.
Пока Софочка вглядывалась и выбирала звезду, Веничка придвинулся и обнял ее за плечи, но Софочка не пошевелилась, ее вниманием целиком овладели звезды. Но облачность уже надвинулась, яркие искорки в небе исчезли, и Софочка решительно встала.
— Софочка, — сказал безмятежно Веня по дороге домой, — знаешь, чего мне хочется?
Софочка молчала. Мало ли что ему теперь хочется.
— Мне хочется иметь мотоцикл. На работу ездить, на. рыбалку.
О чем это он. ни работы, ни рыбалки, разве опять в ванне. Софочка представила Веничку верхом на мотоцикле и расхохоталась. Веничка тоже рассмеялся. На них вдруг напал неудержимый смех, и они смеялись до самого дома над каждым сказанным пустяком.
А дома. Софочка была потрясена поведением Венички. Он сказал тихо Левочке всего
