И сразу с ним что-то стряслось. Подстрелили…
Хотя теперь она в недоумении: где это случилось, когда? А может?.. Марк так странно говорил по телефону. Словно не в себе. Почти бредил. А может, его подстрелили
Потом она переключается на новую тему. Софи права: она действительно в опасности. Смерть Фитца ничего не решает. И если она продолжит задавать вопросы в том же духе, то все закончится весьма плачевно.
Если до этого она не узнает ответы.
— Я в шоке.
Джина отрывается от размышлений. Софи стоит в дверном проеме, оперевшись о косяк. Руки сложены на груди.
— Извини, что?
Софи вертит головой:
— Джина, я в полном шоке.
— Понимаю тебя. Я тоже.
Джина подтягивает к себе куртку и накрывает предметы, разложенные на кровати.
На кухне чайник свистком возвещает, что он вскипел, и отключается. Софи отходит от двери.
— Ну и, — бросает она уже из-за спины, удаляясь на кухню, — что ты намерена делать теперь?
Джина поднимает куртку. Разглядывает темно-серый пистолет. Массивный, четкий: серьезная вещь. Мобильники выглядят рядом с ним бирюльками. Она поднимает пистолет, сжимает его в ладони, пытается осмыслить ощущения.
— Не знаю, — чуть громче произносит Джина, — наверно, буду делать то же, что и раньше.
И что же это?
Джина, прикрывает глаза, поднимает пистолет и целится в стену:
— Задавать вопросы.
2
На выходе из лифта Нортон ощущает легкое головокружение. Секретарша встречает его списком людей, которым непременно нужно перезвонить. Но он первым делом набирает клинику доктора Уолша.
А доктор Уолш, оказывается, занят.
Говнюк.
Тогда Нортон принимается за список, выданный секретаршей. Неохота никому перезванивать. Что у нас со временем? До встречи с «Амканом» двадцать минут. С ними тоже неохота встречаться. Охота только достать из кармана таблетки. Охота опять испытать это чувство, прожить этот маленький ритуал с сопутствующим предвкушением…
Но он уже принял таблетки: в этом-то все и дело. Принял меньше часа назад. Три долбаные штуки. Они там, внутри. Он чувствует их, но не так, как раньше. И это весьма печально.
Не менее печальной оказалась его попытка найти Джину Рафферти. Он исколесил всю набережную вдоль и поперек четыре раза, потом запарковался и еще пятнадцать минут погулял. Но ее и след простыл.
Встреча с «Амканом» проходит как в тумане. Он, по сути, соглашается со всеми пунктами и предлагает подписать контракт завтра. Чем сбивает с толку главного переговорщика, сорокалетнего бостонского Бобби Кеннеди для бедных. А Нортону плевать. Ведь это то, чего он хочет. Зачем теперь бодаться с ними боданья ради? «Амкан» участвует в проекте; их участие официально зафиксировано в названии здания. Это ли не гарантия успеха? А те, кто предсказывал, что минимум тридцать, если не сорок этажей останутся без арендаторов, тем самым высмеивая амбициозные планы Нортона… что же, теперь они могут пойти на три буквы.
Вскоре по окончании встречи Нортону звонит Рэй Салливан из Вены. Он завтра прилетит в Дублин на подписание контракта.
Новости радуют Нортона.
— …И более того, мой друг, — продолжает Салливан, — зацени. Мистер В. сейчас в Лондоне, поэтому он тоже поучаствует в визите. Неофициально и строго конфиденциально. Он хочет поглядеть, что как. Приехать, так сказать, с экскурсией.
Данная информация нежданно вдохновляет Нортона. Джеймс Воган? Собственной персоной? Конечно, все будет неофициально и строго конфиденциально. Но черт возьми, все, кто надо, об этом узнают.
Нортон кайфует. Но возбуждение быстро угасает, сменяясь размышлениями на тему, куда запропастилась сучка Джина. Подалась в бега? Залегла на дно? В двенадцать тридцать он включает «Ньюз-ток», прослушивает заголовки новостей. Без изменений.
Потом, пока он думает, что делать дальше, прибывает курьер с пакетом из «Хай кинг секьюрити». Нортон вскрывает пакет, вытряхивает содержимое на стол.
Он представляет, в какой они, должно быть, панике. Тем выше ценит их решение не уничтожать бумаги. Через минуту он уже находит телефон и адрес Джины Рафферти.
Однако однозначного ответа на вопрос, что делать дальше, не находит.
Телефонный звонок может завести его не туда. Он может просто спугнуть ее. И спровоцировать на неверный шаг.
Дался ему тогда на крыше Ричмонд-Плазы гребаный самоконтроль! Вот жалость-то! Он бы отвертелся, придумал бы историю. Она была, по всей видимости, очень расстроена из-за смерти брата, и даже, я бы сказал, подавлена. Короче, ее поведение меня насторожило, заставило действовать… я попытался ее схватить, но…
Его поражает: доведи он тогда дело до конца, не пришлось бы так сейчас терзаться.
В час он опять включает радио и слышит новость дня. В эксклюзивном репортаже специально для Ар-ти-и утверждается, что информацию о частной жизни Ларри Болджера слил прессе некто из офиса премьер-министра. Конечно, этой новости далеко до бойни в Черривейле, но для любого уважающего себя газетомана она имеет колоссальное значение.
Нортон берет телефон, пытается набрать Болджера, но звонок сразу переключается на голосовую почту. Он звонит в министерство, но ему говорят, что министра нет на месте. Тогда он набирает номер Полы Дафф
— Мистер Нортон?
— Пола, как дела? Я пытаюсь дозвониться до Ларри? Вы не знаете, где он?
Она отчетливо вздыхает:
— Ох, не спрашивайте. Он весь день на автоответчике.
— Вы шутите! Мне показалось, тут целая заваруха…
— Вот именно, не сыпьте соль на рану. Мы пытались подержать историю до завтра, но она каким-то образом просочилась. Утечка об утечке утекла, черт бы ее побрал.
Вы когда-нибудь такое слышали? Так или иначе, Ларри почему-то решил, что для него сегодня важнее поехать и наладить отношения с отцом. — Она задумывается. — Где-то в
