ней… Как на свалке.
Артур ее очень хорошо понимал: самого терзали сомнения. Ушли в прошлое, забылись виденные ужасы, ненависть к Омеге. Может, стоит заткнуть голос гордости, покориться силе Омеги, позволить ей вымести с Пустоши пакость, прихватив несколько невиновных? И Лана будет расти в обновленном мире, ездить с ним на ярмарку в Москву, ничего не боясь. Как там рассказывала Тома? Школы, больницы, чистота и достаток. Все счастливы. Все довольны.
— Мы точно как люди не поживем, — отозвался Маузер, — нам с тобой хана. И мутантам хана.
— Это с чего вдруг? — удивилась Тимми. — Выживут… Грабить не будут.
— Да? Орден Чистоты с Омегой заодно. Вот и делай выводы.
Ну и что — мутанты? Да мутафаг с ними, с мутантами! У Артура одно сердце в груди, у Ники и Ланы — тоже. Курганник уже мертв, а таких, как он, больше и не сыскать. Мутанты… Будто есть кому-то дело до них. Не так уж выродков и много, они скорее мешают, чем пользу приносят, — бродяги, неуправляемые, на своем языке болтают. Вроде людоедов, в общем. За них умирать? Дураков нет, извините. Фирг зарычал с негодованием: упоминание монахов приводило его в бешенство.
Между прочим, мутанты — это не только Фирг, Курганник или Орв. Это еще и пакость из подземелий. Вывороченные ноздри, длинные клыки, жажда крови. Или гронги, навязывающие свои мысли и желания. Неизвестно, что лучше: оставить в живых всех или всех уничтожить, не разбирая, кто виноват. Не так много невиновных пропадет, если разобраться.
Или вот взять этот приказ: женщинам Пустоши ублажать солдат. А будь сам Артур солдатом, не захотел бы любви и ласки? Ведь никто силой баб брать не будет, по-хорошему всё. Да большинство шлюх с готовностью ноги раздвинут. — вон, на Артура безо всякого приказа прыгают. Сосед Яшка тогда про изнасилование говорил… А вдруг врал? Даже если правду сказал — единичный это случай. Зря, ох зря Артур дезертировал. Вот этого — не простят. Убийств не простят.
И к чему привело? Оглянуться назад — трупы. Не уведи Артур с собой Паша, Маклая, Клопа, Щуплого, Проньку — остались бы они живы. А так — все умерли ни за что. Глупо умерли.
— Ты чего это? Рот раскрыл, глаза стеклянные, прешь, дороги не разбирая… — Тимми толкнула его в бок. — Мысль, что ли, постучалась?
— Ага. — Артур откашлялся — в горле пересохло. — Мысль. Что зря это всё. Нужно было с Омегой оставаться. В армии. Порядок наводить. Чтобы как раньше. Маузер услышал разговор, остановился, обернулся к Артуру:
— Как раньше? Хорошо там, где нас нет. Черт побери, «как раньше»! То, что здесь, — не война, Артур. Война «как раньше» — это миллионы трупов. Миллионы. Больше, чем на всей Пустоши населения. Война — это ядерные боеголовки. Разрушенные города. Не вы Москву разрушили — мы. Раньше. Понимаешь?
Артур понял одно: Игорь Маузер — Древний. Как Тома. Мог бы и раньше догадаться — Маузер и не скрывал особо.
— Ладно. Зайдем с другого конца: ты хочешь, чтобы на Пустоши было безопасно, да? И будет, если победит Омега. Спокойно будет, как на погосте: останутся только эти ваши новые арийцы да обслуга: бабы, например. Для воспроизводства. Все припасы каждая ферма станет сдавать армии. Понимаешь?
Наверное, в словах Маузера была доля правды, но только не вся, далеко не вся. Сильный, одинокий, вооруженный — Игорь не знал страха за близких. И ответственности не знал. Потому и сгущал краски, специально запугивал Артура.
— Ты не волнуйся, Маузер. Я не сбегу и тебя не предам. Я же дезертир. Мне, кроме виселицы, ничего не светит.
— Почему кроме виселицы?.. Орден Чистоты богат на выдумку. — Маузер двинулся вперед. — Прибавим шагу. И нужно бы транспорт найти.
— Твою мать! — Маузер в отчаянии запустил пальцы в волосы. — Мать же твою! Вовремя я свалил. Не хочу даже знать, что они с городом творили!
Чему он так удивлялся? Пейзаж как пейзаж: развалины, воронки от взрывов, очередной кусок моста нависает над землей.
— Где МКАД?! Где, мать их, МКАД?! Как тут оборону держать?!
Поминая всех древних мутафагов по очереди, Маузер бегал под мостом. Тимми стояла в стороне и звала:
— Игорь! Ну Игорь же! Не ходи там, еще на голову упадет!
— Как, черт побери, они эстакаду взорвали?! Зачем???
Понос, мелкий бандит, прихваченный вместе с его людьми и сендером по пути, вонюче рыгнул и поскреб в штанах.
— Чё он у вас нервный такой, а? Агрессивный, а? Дерзкий такой… Я таких еще не видел.
— Я тоже, — дипломатично ответил Артур, — он особенный. Но ты его лучше слушай, если жизнь дорога.
— А как же, слушаю, ругается грамотно, прям как реальный мужик!
Понос говорил чудно, скороговорочкой, акая. Артур его с трудом понимал. Люди Поноса, такие же мелкие, кривоногие, оборванные, сидели на корточках и наблюдали за Маузером. Тимми покосилась на них с ненавистью — видимо, давние счеты.
Рассвело, подул ветер, под ноги легли длинные тени. Вождю Фиргу стало хуже — видно, зубы у подземных мутафагов оказались ядовитыми. Вождь лежал на земле и тонко, надрывно стонал. Артур понимал, по опыту знал: Фирг бродил по закоулкам бредовых кошмаров, и не было лекаря, чтобы помочь ему.
«Смотри внимательно, — приказал себе Артур, глядя в небо, — это твое последнее утро. Все здесь поляжем. Ни за что. Без пользы. Выпить бы». Тимми, будто прочитав его мысли, повторила:
— Выпить бы. Эх, помирать не хочется. Столько не сделала, столько не сказала…
— Чего не сказала?
— Да не тебе. Так. Не обращай внимания.
Артур подставил лицо ветру. Кажется, он знал, о чем говорит девушка. Когда он прощался с Никой, не мог представить, что навсегда. И не сказал многого — мужчины обычно скупы на признания.
— Так скажи ему. — Артур закрыл глаза. — Иди, чтобы не пожалеть в последнюю минуту. Я знаю, что советую. Жаль, жена далеко, а может, и в живых ее уже нет. И дочки. У меня не получится, хоть ты скажи.
Тома недоверчиво хмыкнула, но, когда Артур открыл глаза, она широким мужским шагом шла к Маузеру, засунув руки в карманы.
— А этот пацанчик ваще мутный, — пожаловался Понос, — шустрый, сука, но мутный.
— Утихни, — Артур сплюнул в сторону, — а то рожу набью. Нашелся здесь… прозрачный.
Неровный, как трещина на шкуре исполина, Разлом, сочащийся густым туманом, был стянут не швами — мостами разной ширины и конструкции. По этим мостам с рассветом должны были пойти колонны техники. На север. На Москву.
Как только небо тронула синева, во всех лагерях по месту дислокации первой дивизии
