— Что дальше? — поинтересовался поравнявшийся с ним Артур.
— Что скажешь, мне все равно. — Маузер улыбнулся, и оскал его был страшен. — У меня нет своей жизни и никогда не было. Выберемся из города, там и решим. Ты, наверное, на юг рванешь, к семье. Правильно тебя понял? Артур кивнул.
— Не хочу тебя разочаровывать, но… вдруг они мертвы? Что тогда? В кетчеры? Застрелишься? Будешь мстить, уничтожая омеговцев?
— А ты сам — куда?
— В Вертикальный город. Говорят, там есть человек, такой же, как я. И туда не добралась, — он сплюнул под ноги, — Омега.
— Тогда я с тобой. Маузер дернул плечами и застыл, поднес палец к губам, вцепился в автомат:
— Там, впереди, кто-то есть, — прошептал он. — Слышишь?
Действительно, переговаривались и вроде бы стучали камнем о камень. Маузер на цыпочках, пригнувшись, потрусил к длинному пятиэтажному дому, расколотому надвое огромной трещиной. Озираясь, Артур рванул за ним.
Лестница наверх была обрушена. Чтобы взобраться, пришлось подтягиваться на руках. С третьего этажа отлично просматривался двор, где омеговцы, похоже, решили устроиться на ночлег.
Территорию вокруг развалин усеивали трупы местных, омеговцев и, похоже, мутантов. Чернели свежие воронки. Два танкера и грузовик были раскурочены. Вероятно, здесь кипел бой и омеговцы его выиграли, но отстали от своих. Из-за соседнего дома выскочили двое бойцов, отошли на три шага от стены и принялись копошиться на земле.
— Растяжки ставят, — шепотом прокомментировал Маузер, глотнув из фляги.
Из подъезда высыпал отряд и направился к дому, где укрылись Артур и Маузер. Офицер в черном шлеме — судя по нашивкам, капитан — бежал впереди. Несколько бойцов вошли внутрь, остальные замешкались у входа. Артур собрался было бежать, но тут один из наемников выхватил нож и полоснул по горлу сержанта, стоящего спиной. Труп положили у стеночки и, переглядываясь, последовали за капитаном.
— Нам везет, — шепнул Маузер. — Назревает бунт, но все равно лучше спрятаться.
Коридор заканчивался огромным залом, где не так давно жили. Тут валялся почерневший трехногий комод, полусгнившие тряпки, с потолка свисали ободранные обои. Железными перегородками зал делился на комнаты. Очевидно, потом крыша прохудилась и люди покинули насиженное место. Артур и Маузер засели за проржавевшей до дыр перегородкой.
По коридору прокатилось гулкое эхо шагов. За простыней паутины, колыхавшейся на ветру, Артур различил человека в черном. Подойдя ближе, омеговец повернулся спиной, махнул идущим следом. Сердце билось громко, глушило остальные звуки. Артур прицелился в офицера, и он повернулся боком, скользнув взглядом по убежищу…
Да ведь это Лекс! Маузер вложил в руку Артура гранату. Палец другой руки нашел спусковой крючок. Держа Лекса на прицеле, Артур слышал собственное сердце, но ему казалось — это сердце Лекса, как хронометр, отсчитывает последние минуты. В коридоре затопали громче, в другом конце появились силуэты омеговцев.
— Эй, капитан!
Лекс метнулся к стене, стреляя по своим. Двое его сослуживцев упали, Лекс откатился в угол, откуда собрался вести огонь. Недолго думая, Артур швырнул гранату в наемников. Бахнуло. На улице застрочил автомат, на него огрызнулся второй. Закричали. Выругались. Маузер повалил Артура:
— Ты что делаешь, гаденыш?
— Нам… нужен… танкер… Я знаю… отпусти.
Маузер выдернул чеку и швырнул во врагов вторую гранату. Взрыв обрушил опорную стену и потолок. Лекс метнулся в незанятую часть коридора.
— Лекс! — крикнул Артур. — Не стреляй, свои! Отступая, Лекс выставил перед собой автомат. Артур и Маузер шли следом и держали его на прицеле.
В клубах поднятой пыли невозможно было разглядеть детали. Во дворе продолжали палить.
— Капитан, живой? — донесся с улицы знакомый бас.
— Живой! — крикнул Лекс, уперся спиной в стену и договорил себе под нос: — Пока. Вот мы и встретились, Артур.
Лекс стянул шлем. За последние дни названый брат Артура похудел, глаза его ввалились и потеряли блеск. Подумав, он опустил автомат и повернулся спиной, демонстрируя полное безразличие к своей судьбе. Ладони Артура взмокли, палец на спусковом крючке дрожал.
— Стреляй, ты прав. Я убивал и грабил. Безоружных. Женщин и детей. Но не это самое страшное. Сначала я думал, что это имеет смысл. Давай, не тяни. Маузер, все это время наблюдавший за противостоянием, спросил Артура:
— Можно, я его прикончу?
— Не надо.
Воцарилось молчание. Бывшие братья смотрели друг на друга как панцирные волки из разных стай. На улице продолжал орать Глыба, хороший, в общем-то, парень. Выстрелы стихли.
— Что с моей деревней? — Артур прицелился Лексу промеж глаз.
— Я не знаю, — пожал он плечами и бросил автомат.
А ведь Лекс мог бы пристрелить и его, и Маузера — Артур помнил, каков он в бою. Выходит, ему самому все это поперек горла. Артур представил себя на его месте. Выращенный военными, напичканный идеями, как ящерица специями, человек без семьи и без привязанностей, каким бы стал он? Мелкий, всеми гонимый лягушонок Лекс, шлюхин сын — машина убийства, отказавшаяся работать. Палец на спусковом крючке снова дрогнул.
Маузер резко развернулся и пальнул назад, откуда лезли наемники. Артур отскочил в сторону и дал по ним очередь. Лекс поднял автомат и, выругавшись, побежал разбираться с бунтовщиками.
— Что это было? — удивился Маузер.
— Земляк, — ответил Артур. — Он мне жизнь спас. Я ему вернул долг.
— Теперь его можно убивать? — Маузер хмыкнул, и Артуру почудилась кривая улыбка Лекса.
Здание покидали по очереди: Лекс, Артур, Маузер. Высунувшись из люка, им махал Глыба.
— Капитан… О-о-о, Артур, какие люди!
Лекс плюхнулся на задницу возле трупа наемника, опёрся спиной о танкер и закрыл глаза. В душе было пусто и грязно, как в городе после зачистки. Казалось, что всё, кончился город, жители его кончились. А если кто и остался, их пока не видно. И цели в жизни не видно.
Что теперь? Возвращаться под начало Кира? Лекс окинул взглядом поле боя, вспомнил сумасшедшую девушку, мутантку с детенышем, чужой страх, перемешанный с ненавистью, и скрипнул зубами. Нет.
Но все, что он умеет, — убивать. Москва, можно сказать, под Омегой… Артуру хорошо, у него есть смысл — Ника и дочь. Даже если они мертвы, смысл — отомстить.
— Ой, гляньте туда! Сма-а-арите! — Разинув рот, Кусака указывал вверх. Лекс задрал
