Единственное групповое изображение коней, дошедшее из Античности. И только один из миллионов здешних шедевров. Венеция вообще собиралась как конструктор. Отдельные детали везли со всего света. А эти две парящие колонны из красного мрамора – сувенир, прихваченный венецианцами в Сирии. И яркий пример художественного метода жителей этого города. На одну колонну водрузили персидскую химеру IV века. Ей под лапы подсунули книгу и объявили крылатым львом, символом евангелиста Марка. С IX века улыбающийся лев – покровитель города. А на второй колонне стоит фигура его предшественника, святого Теодора. У него под ногами – крокодил, собранный из кусочков мрамора, в котором принято видеть поверженного дракона. Торс святому достался от римского императора, а голова – от врага римских императоров, Митридата Понтийского. Все вместе похоже если не на историко- архитектурное безумие, то на сон. Да, кстати, колонн-то из Сирии привезли три. И если бы третья не утонула при разгрузке, наверняка стояла бы здесь. И однозначно не портила бы вида. На нее бы тоже нашли, что водрузить. Свои дворцы и соборы венецианцы строили так же, как собирали украшения для них. Смесь мавританского стиля с византийским. Готика и Ренессанс – «в одном флаконе». Арабские сказки, переходящие в собственные фантазии. Все это, безусловно, сбивало с толку и современников, и потомков. Среди которых был и Байрон.
Это он про пятикупольную базилику Святого Марка. А перед ней еще – Башня колокольни, на которой Галилей демонстрировал свой первый телескоп, открытая галерея для стражи дворца дожей, Башня часов… Настоящее чудо Венеции все-таки не в резных камнях. А в том, что ее хозяевам удалось превратить груду несметных сокровищ в особый, ни на что не похожий стиль. И надо признать, что у этих пиратов, купцов, банкиров и дожей был великолепный вкус. Он их прославил, он же и погубил. Вода веками надежно защищала город от нашествия Аттилы. Но в XX веке дворец дожей пал. Пал перед натиском туристов. В подтверждение этому недолго я оставался один на террасе «Флориана». По площади уже дефилировали нынешние хозяева города. Ежедневно здесь высаживается десант в пятьдесят тысяч человек. Это чуть меньше, чем население города, которое постепенно спасается бегством. Это раньше венецианцев было триста тысяч. Только где они сейчас? Они оставляют себе изумительные по красоте дворцы, которые пустуют весь год и зияют светящимися дырами зимой, наводя мистический ужас на туристов. Это раньше существовало понятие «венецианский народ», а теперь коренные жители города избегают даже знаменитого карнавала. Венеция сама стала как одна большая маска. Говорят, к 2030-му туристов будет еще больше, а город станет необитаем. Надеюсь, этого не случится. Все-таки потомки предприимчивых купцов этого не заслужили.
Как бы сильно ни нравился вам вид из окна, а из дома все-таки надо выбираться. Для этого обычному человеку нужна одежда. В отличие от витрувианского человека. Что же надеть? За ответом на этот вопрос люди ездили в Италию – и сто, и пятьсот лет назад. Ренессанс предлагал сотни изобретений, на которых до сих пор стоит мода. Сочетание тканей разной фактуры, шнуровки на одежде, стеганые куртки, леггенсы, кружевные детали – все это изобретено в Италии в золотой век умеренности и свободы. В начале века XX умеренность резко вышла из моды, а искусство придумало сюрреализм.
Но этот безумный мир снова одевала… итальянка. Эльза Скиапарелли делала платья, похожие на галлюцинации, шляпки, похожие на туфли, и перчатки, похожие на страшный сон. При этом жены президентов и члены королевских семей расхватывали ее модели, как горячие пирожки, оставляя Коко Шанель на пресное второе. Графиня Виндзорская выходила замуж в Эльзином платье с красным омаром на плече, приправленным петрушкой.
Об этом мало кто знает, но развиваться итальянская мода начала в то время, когда к власти в Италии пришли фашисты. Если французской моде приблизительно четыреста лет, то итальянская мода, хотя она уже существовала и в эпоху Ренессанса, и стиль итальянский был очень важен в XV веке, но как индустрия, появилась именно при дуче. И именно он сделал все, чтобы создать в эпоху фашизма отдельную от Франции индустрию одежды. Так родилась итальянская мода.
После войны американцы продолжали вкладывать по плану Маршалла большие деньги в Италию и в итальянскую моду, естественно. Так на плаву и удержались и Прада, и Феррагамо, и Ирэн Голицына, и дом Фенди. Итальянские модельеры снова вернулись в рамки сдержанного шика. Так что же надеть сейчас? Провокационный Москино, музейный Валентино, остепенившиеся хулиганы Дольче и Габбана?
На самом юге Италии, в беднейшей Калабрии 2 декабря 1946 года на свет появился тот, кто точно знал ответ. Он появился в прямом смысле слова в костюмерной.
Вообще-то слово «мода» и слово «мечта» почти синонимы. Сын итальянской портнихи, выросший в бедности в послевоенные годы, разбирался в мечтах, как выяснилось, лучше других… Поэтому он не стал останавливаться на ровных вытачках и манящих силуэтах. Он построил новый модный мир. И поселил в нем звезд. Версаче любил повторять:
Одежда, которую ценят сами итальянцы, чаще всего шьется не на фабриках великих кутюрье. Она делается на соседней улице, руками портного, чье имя известно только его клиентам. Но каким! Я поднимался на третий этаж неприметного дома в удаленном от центра районе Милана. Меня ждал САМ Витторио Коккулелло. Он одевал бывшего премьер-министра Италии Беттино Кракси, режиссера Дино Ризи. Сейчас он шьет костюмы президентам компаний «Пьяджо» и «Феррари».
Синьор Витторио не просто назначил мне встречу, он пообещал мне пошить такой костюм, который мне прослужит вечно. Он шьет уже шестьдесят лет. Начинал еще ребенком, работал подмастерьем в ателье. Он не признает прогресса, телефон провел, скрепя сердце. Интернет считает суетой сует. Господин Коккулелло помнит времена, когда коричневые туфли считались верхом эпатажа, а для курения полагалось накидывать специальный бархатный кафтан. Но главное, он умеет скроить пиджак так, чтобы при движении рук фалды не шевелились. Именно это, как убежден портной, следует считать верхом пошивочного мастерства. Пока с
