меня снимали все мерки, втыкали булавки в ткань и мелом фиксировали контуры будущего костюма, я спросил у синьора Витторио, что отличает хороший костюм от плохого? «Да это же видно сразу! Костюм, пошитый по индивидуальным меркам и готовый из магазина – это две большие разницы». О как, оказывается, это выражение используют не только в Одессе, но и в Милане. Портной продолжал: «В магазинных костюмах все петли обшиты на швейной машинке, а на хорошем костюме они должны быть обтачаны только вручную. Какой у вас рост? – вдруг прервал свой рассказ господин Коккулелло. – Метр восемьдесят семь? Я бы вам посоветовал все-таки двубортный костюм. Вот из этой ткани. Смотрите. Темно-синяя тончайшая шерсть в неприметную полоску, – увидев, что я не возражаю, он продолжил: – А еще важна подкладка. У вашего пиджака будет такая перемычка специальная на подкладке, которая будет держать его ровно по спине. Это мое ноу-хау». Не признающий телефона и Интернета, старый портной тем не менее был прекрасно осведомлен обо всех новых производственных технологиях. «Этого элемента вы больше нигде не найдете. Все клиенты мои очень-очень требовательны и хотят, чтобы костюм точно сидел по фигуре». Последняя деталь будущего костюма меня просто поразила. Пуговицы на пиджаке будут из натурального коровьего рога. Синьор Витторио признался, что это очень дорогой материал, который увеличивает стоимость костюма, но «пластик я никогда не использую, а этот костюм все равно вам продам по льготной цене». Нельзя сказать, что это обстоятельство меня сильно обрадовало, но отступать было некуда. Тем более что и мерки были уже сняты. «Поверьте, этот костюм вам прослужит двадцать, а то и тридцать лет». Я недоверчиво покачал головой, думая: «А надо ли?» Но портной меня продолжал убеждать, что машинное производство нельзя сравнивать с ручной работой. «На пошив одного костюма на фабрике уходит три минуты, там же конвейер. Представьте себе, всего три минуты Об этом мне рассказал один дизайнер и хозяин фабрики. А сам он одевается у меня». Витторио Коккулелло гордо усмехнулся, похлопал меня по плечу и объявил, что обмерка завершена. Я уходил из этого ателье с одной мыслью, когда же приезжать уже на первую примерку.
Так что костюм итальянской мечты не надо украшать позолоченными именами. Он для тех, кто разбирается в мелочах. Ведь самая шикарная вещь – та, которая ОЧЕНЬ хорошо сделана. Это касается не только одежды.
Ремесленники, которых мы знаем по учебникам истории Средних веков, до сих пор населяют итальянские города. И до сих пор делают свое дело красиво. Я заглянул к своему знакомому парикмахеру с одним желанием: постричься по старинке. Расческа, машинка, помазок. «Мы очень традиционны и не очень современны. Мы, скорее, такие степенные парикмахеры, которые все еще используют старинные машинки для бритья». Пьеро Мильяччи наотрез отказался мыть мне голову. «Мы остались ремесленниками и всегда стараемся работать со вкусом. Мы стараемся исправить недостатки внешности наших клиентов с помощью хорошего вкуса и умелых рук. С помощью стрижки мы удлиняем шею тем, у кого она слишком короткая». Синьор Пьеро, как заправский жонглер, ловко подбросил ножницы. Так, что они сделали в воздухе кульбит и точно приземлились в руку. «И укорачиваем, если шея слишком длинная. Это и есть профессиональные хитрости. Тонкости мастерства». После того как меня постригли и побрили, парикмахер взял в руки прибор, напоминавший орудие инквизиции. Массажная механическая машинка 1930 года выпуска. Мне массировали голову легким нажатием рук, все остальное делал механизм: жужжал, вибрировал и доставлял немало удовольствия. «Борода или прическа делают человека более приятным самому себе, когда он смотрит в зеркало после стрижки». Посмотреть в зеркало мне, правда, не дали. Накинули на лицо ароматизированное полотенце и велели думать о чем-то хорошем. «Мы стараемся, и когда у нас получается, мы радуемся и за себя, и за наших клиентов». А клиенту-то почему бы и не посмотреть на себя в зеркало, после такого брадобрейства с консумацией?
В 1950-е годы у Рима тоже появилась возможность хорошенько рассмотреть себя в зеркало. Вечный город превратился в любимую съемочную площадку мирового кинематографа. А благодаря кино мир узнал, на чем именно надо ездить по городу мечты. Одно «но». По городу мечты на чем попало не поездишь. Только на ней – на «Веспе»! Пункты проката мотороллеров в итальянской столице на каждом углу. Для аренды «Веспы» никаких прав не нужно. Как, впрочем, и обязанностей. На мой вопрос, прилагается ли к мотороллеру каска, нагловатый парень-работник проката ответил: «А в каком фильме вы видели, чтобы на „Веспе“ ездили в каске?» Каску в результате, правда, выдал. Моя римская прогулка на мотороллере началась трагически. Я сразу въехал в припаркованный автомобиль. Вовремя затормозить мне попросту не дали. Меня обгоняли, гудели вслед, показывали средний палец и проклинали, на чем свет стоит. Полицейские безучастно смотрели на мои попытки ехать в своем ряду. Через несколько минут я почувствовал себя уверенней. Скорость начала подчиняться моей адской машине. Нагло прибавив газу на круговой развязке площади Венеции, я уже практически мчался по проспекту Императорских форумов по направлению к Колизею. Я повторял маршрут, которым ехали Одри Хепберн и Грегори Пек в «Римских каникулах».
Один мотор, два колеса и два сердца – это и есть рецепт итальянского счастья из фильма «Римские каникулы». Одри Хепберн и Грегори Пек, безусловно, подарили его миру, сделав этот мотороллер международным хитом, но итальянцам-то они ничего нового не открыли. Я ходил по залам уникального музея «Веспы» и понимал, что итальянцы все поняли еще в 1946 -м. Когда Энрико Пьяджо впервые увидел творение своего конструктора, он воскликнул «!», что значит «оса». Так мотороллер и назвали. Не знаю, правда, что воскликнул в свое время директор Вятско-Полянского машиностроительного завода, но точную копию этой машины, на которую я в этот момент смотрел, выпущенную в СССР, назвали «Вятка». Тоже из пяти букв и на «в» начинается. Наверное, советские зрители «Римских каникул» очень удивлялись, завидев принцессу крови Одри Хепберн на вятском мотороллере. Я осматривал раритетные мотороллеры середины 1950-х, модерновые и дизайнерские инсталляции 1970-х, технологичные и экологичные образцы 2000-х. Конструктора, создавшего «Веспу», звали Коррадино Де Асканио, и до этого он проектировал самолеты. Де Асканио, по сути, был нон- конформистом, потому что ему пришло в голову перенести технологические решения мира самолетостроения на мир наземного транспорта. Так что предки «осы» действительно летали. Да и ее младшей сестре тоже досталось крылатое имя – «Апе», то есть «пчела». Трехколесный грузовичок невероятно мил собой, он идеально вписался в итальянский городской и сельский пейзаж. На нем одинаково удобно перевозить капусту и, как в кино, сбегать из дворца.
Руководитель лаборатории дизайна «Веспы», одетый в Дольче и Габбана Марко Ламбри, рассказывал мне историю создания одного из символов красоты по-итальянски. Оказывается, когда Коррадино Де Асканио начал работать над «Веспой», на первых набросках он отталкивался не от модели, а от человека, который должен был сидеть за ее рулем. «Есть очень красивый рисунок. На нем видно, что синьор Де Асканио сначала нарисовал водителя мотороллера, а потом пририсовал к нему „Веспу“. До нее, чтобы сесть на мотоцикл, надо было перекидывать ногу, как будто вы садитесь на лошадь. А „Веспа“ была придумана так, чтобы садиться на нее было легко, легко управлять и быть легкой в обращении». Знал бы синьор Ламбри, как мне далась первая поездке на «Веспе»
