лишь кивал и поддакивал. Стало быть, с этим вингорцем нам и надо толковать, поскольку, уверен, он тут вожак.
– О чем толковать? – не врубился я.
– Пока не знаю, – пожал плечами северянин. – Но без задушевной беседы вряд ли обойдется. Шибко уж не нравятся мне их рожи. Поверь моему опыту, шкипер: когда кто-то на меня так смотрит, я всегда говорю брату Ярнклоту: крепче держись за цепь, братец, потому что сегодня я отпущу тебя порезвиться… Нет, схожу-ка я за оружием, а то что-то мы совсем страх потеряли – разгуливаем здесь, будто у себя дома. И ваши пукалки прихвачу: прикроете меня, ежели что.
И Убби подался обратно в каюту, к оставленным нами вещам, благо до тех было рукой подать.
Появление на палубе странной компании, чьи намерения были пока не ясны, вынудило Долорес замешкаться. Она топталась возле нерасчехленного дельтаплана и все никак не осмеливалась приступить к его сборке. Я тоже не мог предсказать, как поведут себя летуны, когда поймут, что мы задумали. Бывали случаи, когда они сильно оскорблялись и сбрасывали в пропасть Бескрылых, которые, будучи у них в гостях, шутки ради цепляли на себя вингорские крылья. Правда, про нападения вингорцев на дельтапланеристов никто никогда не слышал. Но это лишь потому, что последних в Атлантике было раз-два и обчелся и они предпочитали не соваться туда, где их могли обвинить в святотатстве.
– Смотрят, словно кондоры – на хромую антилопу! – буркнула Малабонита. – И не убивают, и жить спокойно не дадут! Ну чего им еще от нас понадобилось?
– Ясное дело чего, – ответил я, начиная мало-помалу догадываться, зачем Светлогривый Грифон приставил к нам своих наблюдателей. – Просто взять и прикончить нас для вингорцев – табу. Но обезглавить наши трупы – это по их меркам уже не грех. Они просто сидят и ждут, когда мы умрем от истощения и жажды, чтобы с чистой совестью отрезать нам головы. Ведь дон Риего-и-Ордас наверняка потребовал от Шомбудага доказательства того, что мы мертвы. А почему вингорцы не предоставили их сразу, он объяснит тем, что наша мучительная казнь длилась много дней. Именно так, как и пожелал команданте.
– Загрызи тебя пес, если ты не прав! – воскликнул вернувшийся во всеоружии Убби. – Но, как я уже говорил, ты плохо знаешь крылатых людей! Они способны и не на такую подлость. Их религия настолько запутана, что в ней сам вакт ногу сломит. Один башковитый человек, на которого я однажды работал, сказал, что вингорец при желании может нарушить любую из сорока заповедей своего пророка Наранира и остаться безгрешным. Вы уже убедились, как ловко эти мерзавцы сумели угодить и Владычице, и своим святошам – последователям Серебряного Луча. И если бы нас вчера все-таки прикончили, вингорцы все равно оправдались бы перед Солнцем, будь уверен. Согласившись на их ультиматум, мы сильно упростили им поиск такого оправдания. И сейчас все может обернуться так, что наши головы окажутся на столе у команданте уже послезавтра.
– Проклятье, каким образом? – напрягся я. – Ведь вингорцам запрещено нападать на нас!
– Но не запрещено защищаться, если мы нападем на них, – добавил Сандаварг. – Провести всевидящее Солнце сложно, но можно. Четверо атакующих против двухсот обороняющихся – это, ясное дело, выглядело бы чем угодно, но только не самозащитой. Но трое против пяти – неплохой расклад, чтобы пустить Солнцу пыль в глаза. Особенно учитывая то, что я – знаменитый на всю Атлантику забияка.
– Стало быть, пятеро летунов нарочно отбились от стаи, чтобы устроить такую провокацию? – поинтересовался я. – Но почему это не может быть обычной слежкой?
– Не веришь, давай проверим. Раз вингорцы замышляют злодейство, значит, они рано или поздно на него пойдут. Если же нет, то нам и бояться нечего, согласен? – предложил Убби, азартно блеснув глазами, и обернулся к Долорес. – Собирай свои крылья, женщина, победившая вакта! А мы с твоим мужем пойдем пока побеседуем с гостями. И не забудь пукалки, шкипер. Может статься, что к нашему разговору захочет присоединиться брат Ярнклот, и сегодня он не откажется от твоей помощи…
Все время, пока мы шли к амфитеатру, меня не покидало желание спрятаться за могучую спину северянина и не высовываться. Но я, разумеется, не поддался этому малодушному порыву – вот еще! Более того, пытался даже бравировать: взял в каждую руку по пистолету и старался шагать непринужденно, будто заправский вояка. Я сомневался, что изловчусь подстрелить вингорца, и потому уповал лишь на брата Ярнскида, который прикроет меня, когда я израсходую боеприпасы. А также на то, что брат Ярнклот, как обычно, покажет себя с наилучшей стороны.
Суровое спокойствие Убби было отнюдь не бравированием, а естественным состоянием северянина накануне схватки. Чтобы впасть в раж, ему требовалась всего секунда, о чем было трудно догадаться по его теперешней нарочитой медлительности. Готовый к бою кистень покачивался у Сандаварга возле колена и негромко позвякивал цепью. Которая уже через миг могла взвыть, раскрученная, так, что ее пение заглушит вой ветра. Надраенный и еще не испачканный ни в чьей крови щит отливал в рассветных сумерках тусклым матовым светом. Я косился на шагающую рядом со мной машину смерти и недоумевал, зачем вообще Убби пригласил меня на эти переговоры. Затем, чтобы вингорцы увидели нас рядом и дружно окочурились от смеха, не дожидаясь, когда за них возьмется брат Ярнклот?..
Впрочем, я все еще надеялся, что они – лишь наблюдатели, не помышляющие ни о каких провокациях. Да, в плане надежд на лучшее я был совершенно неисправим. Неисправим настолько, насколько и Сандаварг – в своих надеждах на славную драку. И, что обиднее всего, его мечты сбывались значительно чаще моих.
Вингорцы, завидев меня и Убби, не вскочили, а повели себя с подчеркнутым достоинством: дождались, пока мы подойдем ближе, и лишь затем неспешно поднялись и выступили нам навстречу. Дабы не стоять на неудобной наклонной палубе, мы взошли на край амфитеатра, чему летуны вовсе не возражали. Не возразили они и тогда, когда северянин указал пальцем на их предполагаемого главаря и, не проронив ни слова, поманил его к нам.
Вингорец – тощий дылда со впалыми щеками и колючим пронзительным взором – так же молча приблизился и остановился напротив наемника. Тот не стал испытывать его терпение, лишь смерил летуна надменным взглядом и заявил:
– Я – Убби Сандаварг, потомок Эйнара, Бьорна и Родерига Сандаваргов! – Надо отметить, что северянин говорил довольно сдержанно, без откровенного вызова. – Возможно, твое имя мне тоже известно, раз тебе дозволено общаться лично с главой совета ваших кланов.
– Я – Ханбир Прыгающий Камень, сын Великих Гор, – представился в свою очередь вингорец так, как это было у них принято. После чего указал на своих товарищей. – А это – мои братья по клану Красного Пера.
– Красное Перо?! – удивился наемник. – В какую же даль вас занесло! Я редко бываю в ваших краях, и потому неудивительно, что имя Прыгающий Камень мне ни о чем не говорит. Впрочем, я все равно могу рассказать кое-что о тебе. Ты – не вождь и не приближенный к своему вождю, поскольку они не отправились бы шпионить за Бескрылыми сами. Однако тебе дарована привилегия говорить напрямую со Светлогривым Грифоном, а это значит, ты не простой воин. Думаю, ты и твои братья – покаянцы. Раскаявшиеся преступники, которых вожди кланов отправляют в совет, чтобы он дал вам шанс искупить грехи, поручив какую- нибудь опасную работенку. Например, разозлить Убби Сандаварга. А затем призвать в свидетели Солнце, что у вас не было иного выхода, кроме как, защищаясь, прикончить меня и моих друзей. Все правильно, вингорец?
