Дабы не вывернуть кисть, мне пришлось разжать пальцы и выпустить рукоять ножа, который узловик мигом отбросил на безопасное расстояние.
Я тоже утратил свое единственное оружие и за неимением иных боевых аргументов принялся отчаянно лягаться и махать кулаками. Со стороны мое брыкание смотрелось, наверное, весьма жалко. Жалок был и эффект, которого я им добился. Отбив руки и колени о рыцарскую броню, я еще глубже увяз спиной в грязи, но упрямо не желал признавать свое очевидное поражение.
– Ну вот и все удовольствие! – хрипло прорычал Ипат, извлекая из притороченных к доспехам ножен внушительный тесак, которым он мог отсечь мне голову с одного удара. – Веришь – нет, а мне даже жаль, что ты подох так мерзко – в грязи, будто бродячая собака. Впрочем, утешься тем, что твои алмазы достанутся не вшивым наемникам, которые недостойны и тысячной их доли, а Ордену Священного Узла. Посему говорю тебе спасибо от Командора и моих братьев! Ты оказал всем нам громадную услугу, и мы это запомним. А теперь прощай! Что ни говори, а без тебя в Пятизонье будет уже не так весело.
И, прижав мне голову к земле железной хваткой, занес тесак над моей шеей…
С тех пор как судьба накрепко связала меня с Зоной, я часто балансировал на грани смерти и переживал ее в мыслях, представляя, какими могут быть финальные мгновения моей жизни. Уготованная мне Ипатом погибель не являлась чересчур экзотичной, и мне, естественно, приходил на ум подобный вариант собственной кончины. Но как бы то ни было, наяву он выглядел совсем иначе. И потому мое сознание наотрез отказывалось мириться с тем, что видели мои глаза и чувствовало втоптанное в грязь тело.
Я оцепенел и не мог отвести взора от вражеского тесака – блеклого, исцарапанного и отнявшего явно не одну сталкерскую жизнь. За те мгновения, что он маячил надо мной, я, кажется, пересчитал на нем все до единой зазубринки, потертости и пятнышки. Изучил и запомнил их, как будто в Чистилище меня ожидал экзамен, одним из вопросов которого будет подробное описание орудия моей смерти. Чудилось, что даже время замедлило свой ход, даруя мне возможность подготовиться к этому ответственному испытанию…
И, как и в прошлые разы, когда надо мной нависала тень Старухи с Косой, мне опять почему-то не желали являться образы моих оставшихся за Барьером жены и дочери. Не желали и всё, хоть ты тресни! Это была вопиющая, прямо-таки вселенская несправедливость! Вместо мысленного прощания с родными я таращился на всякую ерунду и – что гораздо хуже – думал об этой ерунде! Так, словно в ней и нигде больше заключался пресловутый смысл жизни, который, согласно многим поверьям, открывается нам за миг до отхода в мир иной…
Какой великий тайный смысл зашифрован в тесаке Ипата, я не разгадал. Но не потому, что был плохим толкователем мистических знаков – я им вообще не являлся! Просто звезды в эту минуту сложились на небе так, что мое свидание со смертью опять не состоялось. А ее послание, которое несло в себе орудие рыцарского возмездия, не дошло до адресата и было уничтожено. Жаль только, не вместе с «почтальоном»…
Прошло, наверное, секунд десять, прежде чем я понял, что с нами произошло. Маячивший над головой тесак вдруг исчез, словно его ветром сдуло. Раздался металлический звон, а затем в груди, на которую усиленно давило колено узловика, появилась приятная легкость. И лишь потом я осознал, что наседавший на меня Ипат исчез, а я лежу в грязи, никем больше не удерживаемый.
Вот те раз! Превозмогая боль и слабость, я поднялся на ноги так быстро, как только мог. Ага! Стоя вникнуть в случившееся было куда проще. Никуда мой противник не исчез. Он лежал в двух шагах от места моей несостоявшейся казни и, к моему огромному сожалению, был жив. И не только жив, но и боеспособен настолько, что тоже готовился вот-вот вскочить и продолжить схватку. Но уже без тесака, разлетевшиеся осколки которого торчали из глины позади Ипата, а у него в кулаке осталась лишь рукоять. Лишенная клинка, она еще могла послужить в качестве кастета, но назвать это оружие серьезным было, конечно, нельзя.
Зато мой отобранный и отброшенный мнемотехником нож лежал неподалеку совершенно целехонек. К нему-то я и кинулся, суматошно гадая, что за неведомая сила вмешалась в наш конфликт и отвела от моей шеи оружие противника.
Загадка эта вскоре получила кое-какое объяснение. Далеко не исчерпывающее, но по крайней мере завеса тайны над ней была приподнята.
Подобрав нож, я развернулся, готовясь отразить очередную атаку противника. Или, наоборот, атаковать его, безоружного, если он вдруг решит уйти в оборону. Пока я повторно вооружался, Ипат поднялся и принял боевую стойку, но его планы были еще не ясны. Он морщился и все время разминал правую кисть. Похоже, сила, разбившая тесак, заодно травмировала мнемотехнику руку. Великолепно! Значит, перво-наперво атакую – или контратакую – врага с правого бока, который ему будет труднее защитить.
Ну, держись, паскудная тварь! Это без Мангуста в Зоне станет невесело, а твоя смерть, уверен, обрадует не один десяток обиженных тобой сталкеров!..
Ипат понял, что я почуял его слабость и намерен отыграться, поэтому он и бросился на меня первым, яростно зарычав и сжав кулаки. Но едва рыцарь рванулся с места, как перед ним взметнулись три высоких фонтана из ошметков глины. Не успев разогнаться, он мгновенно остановился и отшатнулся. Я тоже замер от неожиданности, хотя еще не сделал ни шагу. А когда спустя секунду с холма донеслись резкие и свистящие, напоминающие удары плетью по воздуху звуки, сразу стало понятно, что это за фонтаны и каким образом мой враг был обезоружен.
С нами развлекался – а иного слова не подберешь – залегший на холме снайпер. И, бесспорно, очень хороший снайпер. Это его меткий выстрел выбил из руки Ипата тесак, а следующие три пули удержали узловика на месте (свист первой пули я в горячке попросту не расслышал). Где располагалась снайперская позиция, мы вряд ли вычислим, но подозрительное исчезновение Жорика было явно на совести этого стрелка. В том, что стрелок – не Жорик, я даже не усомнился. С меткостью у Дюймового всегда были большие проблемы, как ни бахвалился он на словах, что шутя бьет из «карташа» муху в глаз и белку влет… Или наоборот? Впрочем, сейчас это не имело значения.
Хотелось бы знать, на чьей стороне воюет загадочный снайпер. На моей? Тогда почему он не убил моего врага? На стороне Ипата? Но ведь и я до сих пор жив. Стрелок не поддерживает никого из нас? Больше похоже на это. Но тогда с какой стати он вообще вмешался в наш поединок? Лежал бы себе тихонько в своем укрытии и ждал, чем все закончится.
Загадки, сплошные загадки…
Ладно, раз наш снайпер-затейник не собирается никого убивать, но дает понять Ипату, чтобы тот не дергался, может быть, это намек мне? В смысле, мол, давай, Мангуст, кончай орденского ублюдка, ведь стрельба по узловикам издали – это так скучно!..
Ха! Да запросто! И не говори потом, кем бы ты ни был, что я не понимаю намеков!..
Шлеп! Шлеп! Шлеп! Три фонтана из грязевых ошметков преграждают мне путь, едва я делаю шаг к топчущемуся в дюжине метров от меня мнемотехнику.
Та-а-ак, а это что за миротворческие фокусы? Ни вашим, блин, ни нашим! Выходит, насчет понимания намеков я себя перехвалил, и мне тоже запрещено кидаться в драку. Ну и чего же ты, сукин сын с винтовкой, в таком случае добиваешься?
– Похоже, тебе опять повезло, прыгучий уродец! – прокричал мне с досадой разминающий ушибленную руку Ипат.
– Или тебе, дрессировщик безмозглых железяк! – ответствовал я, с опаской косясь на вершину холма. – Ты определенно нравишься нашему рефери! Правда, делить с тобой мою шкуру он все равно вряд ли станет. Видишь, дает тебе понять: дескать, проваливай отсюда,
