Возможно, драконья система орудийного наведения и угналась бы за таким шустриком, но «Пустельги» и «Громовержцы» за ним поспеть не могли. Их снаряды еще крошили верхнюю часть моста, а лихач уже достиг его середины. Я понадеялся, что при приземлении на скользкий съезд он перевернется, слетит в котловину и избавит нас сразу от двух зол. Но Раптор, коснувшись спуска, мигом встал на дыбы и, задрав передние колеса, пробороздил кормой дюжину метров гранита. После чего, снизив таким образом скорость, вновь, подобно мячу, подскочил в воздух. Разве что уже не так резво, как вначале. Но все равно летящий в свободном падении броневик производил устрашающее впечатление.
Второй прыжок биомеха вновь сбил с толку чистильщиков. А повторное торможение казенной частью о мост помогло Раптору выехать на арочную площадку без заноса, на скорости, благоприятствующей попаданию в проем между воротными створами. Я побоялся, что Раптор опять подпрыгнет и просто-напросто сметет очутившегося у него на пути Жорика. Но механическая тварь, судя по всему, опасалась поскользнуться и врезаться в перегородку, поэтому и двинула к арке обычным ходом. Выбрасывая из-под колес фонтаны грязи, биомех начал пересекать площадку и набирать ускорение, поскольку зависшие над котловиной вертолеты все еще могли нанести ему урон.
Черный Джордж достиг ворот, когда между ним и Раптором оставалось не более двадцати шагов. Сталкер мог успеть прошмыгнуть в тоннель раньше стального хищника, но именно в этот момент биомех заметил убегающего человека. И поскольку до проема оставалось всего ничего, и это уже исключало промах, Раптор снова прыгнул. Таким незамысловатым приемом он не только ускользал от врагов, но и атаковал более слабых и нерасторопных противников. Таких, как, например, Жорик и любой другой сталкер-одиночка.
– Ложись!!! – проорал я напарнику, глядя расширенными от ужаса глазами на взмывшего вверх и готового обрушиться ему на голову монстра. Зарубив себе на носу, что мои приказы не обсуждаются, а выполняются мгновенно, Дюймовый как бежал, так и расстелился ниц перед сдвигающимися перегородками. Чем лишний раз доказал, что такой друг, как Геннадий Валерьич, никогда дурного не посоветует. Биомех перелетел через сталкера и рухнул всей своей массой на то место, где должна была в этот миг очутиться его жертва. То есть прямо между створами и практически в шаге от меня.
Я мог рассмотреть на бронированном теле прыгуна каждую царапину, пятнышко или вмятину. Но в те мгновения, что Раптор проносился мимо, я глядел на нечто иное, гораздо более неожиданное и любопытное. Это был человек, устроившийся там, где прежде у легких броневиков располагалась пулеметная турель. Ныне же на «холке» у биомеха имелось углубление, вполне пригодное для перевозки одного пассажира. Если, разумеется, у того хватит сил и выдержки сначала укротить скачущего монстра, а потом удержаться на нем. Что было ничуть не проще, чем усидеть на спине необъезженного мустанга.
Впрочем, тип, который объездил этого Раптора, слыл большим докой в укрощении техноса. Да-да, вы правильно догадались: речь идет о незабвенном рыцаре Ипате, с которым я, честно говоря, уже не чаял свидеться. Однако гляди-ка: даже на пороге смерти жизнь бывает полна удивительных сюрпризов! Жаль только не тех, какие мне хотелось бы от нее сейчас получить.
Что ж, если мне не почудилось – что маловероятно, – значит, картина ясная и никакой загадки не представляет. Ну, или почти никакой. По-прежнему остается необъяснимым факт, почему знаменитый мнемотехник преследует меня в одиночку. В остальном же все укладывается в логическую цепочку, чье начало находится в центре локации, а кончик спустя несколько часов обнаружился здесь.
Выбравшись из «тамбура» раньше нас, Ипат устремился к Цитадели, но дошел лишь до первой линии ее оборонительного рубежа. Той, которая, как вы помните, представляет собой нарочито непуганые узловиками стаи биомехов. Изловив себе наиболее резвого из них, наш преследователь оседлал его и, пришпорив Раптора ментальной командой, направил того на юго-восток. Туда, куда указывала метка на подсмотренной Ипатом нашей карте.
Пока мы дожидались Маргу на Воющем поле, погонщик биомеха вполне мог успеть добраться до нужного ему – и нам – района острова. А затем с помощью кого-то из своих железных подручных – Ползуна или Раптора – заставить Троянский маяк указать ему дальнейший путь. И вычислил точку, в которой мы вскоре окажемся.
Что планировал предпринять Ипат, прибыв в Ангар – устроить на нас засаду или продолжать слежку, – не знал, наверное, даже он сам. Скорее всего, надеялся сориентироваться по обстановке, следуя принципу Наполеона, любившего якобы сначала ввязываться в драки, а все тактические расчеты производить уже на ходу.
Столь рисковое поведение некогда хладнокровного охотника объяснялось просто. Действуя без поддержки братьев и вцепившись мне в хвост, он отчаянно боялся вновь меня упустить. Ради чего и был готов лезть вслед за мной в любое пекло. Вряд ли Ипату было известно больше нашего, что скрывается за воротами Ангара. Но мнемотехник без оглядки бросился в неизвестность, собираясь либо вернуться оттуда с моей головой, либо сложить там свою голову, но не возвращаться к Командору Хантеру, не выполнив и вторую данную ему клятву.
Никогда прежде алчущие моих алмазов сталкеры не шли на столь откровенное самопожертвование. Если обычные охотники оказывались не в силах добыть вожделенный трофей, они всегда предпочитали выбрать жизнь. Выбор скованного обетом Ипата был куда суровее: триумф и жизнь или позор и смерть. Чуете, в чем разница? Теперь я понимал, что ощущали во время Второй мировой воюющие на Тихом океане советские и американские солдаты, когда сталкивались с японскими камикадзе. Именно таким бескомпромиссным воином являлся ныне Ипат. И его маниакальная решимость изрядно подтачивала крепость моего духа. Который после исчезновения моего благодетеля Мерлина и так пребывал в подавленном состоянии…
Не успели мы отделаться от армейских чистильщиков, как на нас набросился оседлавший Раптора орденский мнемотехник. Не прикончив в воротах Жорика, он ворвался в тоннель и наверняка собирался повторить попытку, развернув скакуна для новой атаки. Меня, стоящего в стороне, узловик еще не заметил. Но при въезде в тоннель на морде биомеха вспыхнули мощные фары, и вскоре Ипат обнаружит всех нас. После чего разделается с нами поочередно, как всадник с рассеянными по полю пехотинцами. И вряд ли пощадит даже беспомощную Динару, благодаря милосердию которой этот ублюдок вообще дожил до сегодняшнего дня.
Все складывалось самым отвратительным образом. Укрытий, за которыми мы могли бы спастись, в уже исследованной части тоннеля не было. Выступы на стенах заслонили бы нас от пуль и снарядов, но не от юркого броневичка. О драконе, пообещавшем два месяца назад оберегать мою жизнь, ничего не известно. В довершение наших бед ворота вот-вот закроются, а иных источников света мы, сколько ни озирались, поблизости так и не высмотрели.
Раптор лихо развернулся мордой к выходу и почти сразу же выхватил меня в сгущающемся сумраке своими фарами. Раздавшийся за этим победоносный вопль мнемотехника перекрыл тяжелый гул сдвигающихся ворот и шум вертолетных винтов (закончившие охоту чистильщики сейчас как раз зависли над котловиной). Стрелковое вооружение у Раптора отсутствовало, но при его маневренности и прыгучести он не испытывал особой нужды в пушках и излучателях. Особенно в закрытом пространстве, где нам было некуда от него деться.
Я и Раптор подпрыгнули почти одновременно. Он – целясь в меня шипастым передним бампером, а я – поспешно уходя с линии вражеской атаки. Дабы не загнать себя в угол и увести противника от бесчувственной Арабески, я метнулся в глубь тоннеля, не сомневаясь,
