на прицел позицию, где до этого отсиживался. По мнению «мизантропа», Хомяков нарисуется прямо перед ним, дабы атаковать с тыла прячущегося за ограждением врага. Нарисуется и тут же сам получит удар в спину, ведь враг предугадывает его действия почти с той же скоростью, с какой он исчезает на ровном месте. Эта способность также делала Мангуста боевым математиком, подобным Вектору, только первый чертил в пространстве куда более сложные геометрические модели. Впрочем, это отнюдь не означало, что второй не сумеет в них разобраться.
– За фонтан! – вновь понукает меня Вектор. В эту минуту я – не его босс, а всего лишь член решаемого им уравнения. И потому не стоит усложнять напарнику задачу, действуя ему наперекор.
Пока я перекатами возвращаюсь к бортику фонтана, за парапетом происходит короткая, но яростная стычка. Хомяков действительно возникает из пустоты там, где предвидел «мизантроп», что лишний раз доказывает его невероятную прозорливость. Между появлением Мангуста и выстрелом, который он делает по бывшей позиции врага, почти нет паузы. Если бы Вектор не убрался оттуда, то получил бы пулю промеж лопаток с расстояния в два шага. Выпущенному им снаряду энергошокера лететь до цели всего на шаг дальше, но Вектору тоже не везет, и он мажет. На сей раз хитрый Мангуст телепортируется иным манером: не стоит в стрелковой стойке, а буквально выпрыгивает из гиперпространства и в стремительном движении палит по парапету.
Следующая пуля Хомякова должна предназначаться мне. Она проносится над тем местом, где я намеревался заехать одноглазому ублюдку в зубы, и, не найдя достойной жертвы, бездарно дырявит стену. Неподалеку от свежей пулевой пробоины в облицовку врезается второй снаряд Вектора. Этот его выстрел был сделан как положено, и сражайся мы с Мангустом по спортивным правилам, он уже лежал бы парализованный на полу с прилепившейся к спине шоковой капсулой. Но Хомяков, подобно нам, не любит честный бой и успевает телепортироваться из комнаты за миг до того, как ему следовало проиграть.
Ушлый мерзавец, кажется, определил для себя верную тактику боя и сейчас начнет изводить нас подобными кульбитами. Это чую не только я, но и Вектор. Но у него, в отличие от меня, план ответных действий созревает в голове всего за полсекунды.
– В фонтан! – командует «мизантроп», перепрыгивая через парапет и устремляясь в центр комнаты. – Спина к спине!
Ага, понятно! Я вскакиваю на ноги и перемахиваю через бортик бассейна одновременно с напарником. Сам фонтан отключен, но на дне у него плещется вода. Ее примерно по щиколотку, и она нам не мешает. И скульптура в центре бассейна тоже не мешает, поскольку нам без разницы, прижиматься лопатками к ней или друг к другу. Главное, мы вовремя заняли стратегическую позицию и теперь можем держать под наблюдением всю комнату. Для боя с несколькими противниками такая тактика выглядела бы самоубийственной. Но в схватке с одиночкой, способным с успехом атаковать нас со всех направлений, это была, пожалуй, наиболее оптимальная защита.
На этот раз Мангуст появляется в моем секторе обстрела, рядом с тем местом, откуда я только что удрал. Вероятно, убийца планирует нападать на нас по очереди, но сейчас он не спешит и не открывает огонь с ходу. Выскочив из пустоты с револьвером на изготовку, Хомяков окидывает мимолетным взглядом помещение, видит, что мы перегруппировались и что прикончить меня сейчас не удастся, он в момент, когда я стреляю в него из энергошокера, снова ныряет в пустоту.
Где он появится в следующий раз, неизвестно даже Вектору. Но оба мы вычислили, что паузы между наскоками Мангуста длятся не больше пяти секунд и что мы так или иначе проигрываем ему в скорости. Нас – двое, мы отлично подготовлены, и тем не менее нам никак не удается отыграть у противника инициативу. Вдобавок мне приходится воевать одной рукой (не важно, что левой – я одинаково владею обеими, ведь иногда мне доводилось притворяться левшой), что сказывается на моей боеспособности.
Досрочный подрыв электромагнитных мин тоже ничего не даст, хотя при ином раскладе это здорово бы нам помогло. Погасив в «Ласточке» свет, мы сделали бы Мангуста слепым, поскольку у него, подобно мне, нет импланта ночного видения. Зато у Вектора таковой есть! И он влепил бы шоковую капсулу во вражью задницу до того, как сунувшийся в темную комнату Хомяков сообразил бы, что тут стряслось… Проблема в том, что наши походные ранцы и штатные ИПП были еще утром приторочены к велосипедам и сейчас дожидались нас за воротами тоннеля. А с Мангустом мы воевали обычными пушками, взятыми из арсенала Барклая. Которые, будучи незащищенными от электромагнитного импульса, неминуемо выйдут из строя. И тогда нам придется совершить невозможное: добежать безоружными во мраке до ворот тоннеля и открыть их вручную, уповая на то, что за три-четыре минуты, которые на это уйдут, Хомяков не перехватит нас возле лебедки и не пристрелит…
Короче, куда ни кинь, всюду клин. Кому-то сегодня в любом случае предстоит умереть: или нам, или Хомякову. И как бы ни хотелось мне сохранить ему жизнь, жертвовать ради него своими жизнями было глупо и непрактично…
– Насмерть! – приказываю я Вектору после того, как он тоже выстрелил из энергошокера по промелькнувшему перед ним Мангусту, и тоже безрезультатно.
Пояснять приказ не нужно. «Мизантроп» отлично знает, кого я только что приговорил к смерти. И уже через секунду оба мы жмем на спусковые сенсоры не энергошокеров, а ИПП. И сеем окрест себя веером очереди, потому что только ураганом пуль мы можем поразить мельтешащую то тут, то там неуловимую цель.
Игры закончились, и теперь Мангусту однозначно не увернуться. Мы создаем пулевой заслон, пока его нет в комнате, и когда он опять в ней появится, неминуемо напорется на наш заградительный огонь. Задерживаться в том месте, куда Хомяков постоянно убегает, ему невыгодно. За время его долгого отсутствия мы можем сменить позицию, и ему опять потребуется проводить рискованную рекогносцировку. Вот почему я почти не сомневаюсь, что следующий его мимолетный визит также состоится спустя считаные секунды.
Я не ошибаюсь во времени. И все-таки мой прогноз верен лишь наполовину, поскольку мы допускаем фатальный просчет в тактике. Но как нам было не просчитаться, если наш противник, почуяв, что мы ему готовим, выкидывает действительно неожиданный фортель! Подозревая, что Мангуст станет стрелять в нас из-за парапета, мы представить себе не могли, что он натуральным образом свалится на нас с потолка!
Вообще-то, поначалу Хомяков не собирался падать нам на головы. Его коварный замысел состоял в другом. Проделав ловкую, почти акробатическую телепортацию на фонтанную скульптуру, одноглазый «циркач» собирался закрепиться на венчающей ее чаше. И, заняв устойчивую позицию, всадить в каждого из нас сверху по кусочку свинца. А мы, стреляя по стенам, так и не узнали бы, откуда вдруг обрушилась на нас смерть.
Однако гениальную задумку Мангуста сорвало одно непредвиденное обстоятельство. На «ощупь» скульптура оказалась более хрупкой, нежели на взгляд. И когда ей на верхушку вдруг откуда ни возьмись свалился восьмидесятикилограммовый сюрприз, это для нее было уже слишком. Чаша раскололась пополам, и Хомяков, не успев даже прицелиться, срывается с фонтана и летит вниз.
Дабы не грохнуться на пол, он пытается ухватиться в падении за выступающие части сооружения, но все они в итоге тоже обламываются под его весом. В конце концов, опростоволосившийся прыгун просто-напросто обрушивает всю скульптуру, заставив ее рассыпаться на несколько крупных обломков, с грохотом упавших в бассейн…
Мы инстинктивно шарахнулись в стороны, но все равно заработали по нескольку ощутимых ударов мраморными глыбами. Самая крупная из них съездила Вектора по горбушке, а другая, чуть поменьше, упала мне на плечо покалеченной руки. Доспехи уберегли нас от
