Клетка без выхода

обвешанный оружием, обмотанный патронташами, помеченный свежим шрамом на щеке, небритый и испачканный, Квинт отличался от себя самого месячной давности, как дикий лесной кот – от вылизанного домашнего сородича-лежебоки. Напяль на Квинта мою шляпу, которую я потерял вместе с плащом, убегая от оседлых три дня назад, вожак скитальцев напоминал бы Панчо Вильо. Лишь взгляд его остался прежним: проницательным и настороженным.

– Респетадо Проповедник – не локо! – во всеуслышание заявил Квинт, без опаски приблизившись ко мне и протягивая ладонь для рукопожатия, на которое я не мешкая ответил. – Кто из вас, отморозков, считает обратное, может проваливать в альянс Мстителей прямо сейчас!

И осуждающе посмотрел на скитальца, который собирался в меня стрелять. Тот потупился, виновато закашлялся, но с точкой зрения командира согласился и ряды собратьев не покинул.

– Кажется, догадался, кого вы называете локос, – понимающе кивнул я. Что в городе идет самая настоящая война, я понял еще на подходе к столице. Полторы недели назад я оставил фуэртэ Кабеса цветущей и спокойной, а вернулся в революционный Париж, ни больше ни меньше. Охваченная пожарами и беспорядками, столица за короткий срок изменилась до неузнаваемости. Причина этих изменений была предсказана мной еще три дня назад, едва мы с Кассандрой отбились от навязчивых обитателей той жуткой деревеньки. За это время оседлые успели не только превратиться для скитальцев в заклятых врагов, но и получить презрительное прозвище локос, или локо,что по-испански вроде бы означало «сумасшедший».

Пробираясь в фуэртэ Кабеса, мы с Кассандрой старались избегать нахоженных троп, благо заблудиться в пригородных лесах было сложно. Я не хотел рисковать доверенным мне бесценным дублем прорицательницы, и потому эти последние трое суток мы больше отсиживались в кустах, пережидая опасность, нежели продвигались вперед. Далекую канонаду и клубы дыма мы впервые расслышали вчера вечером, а до этого пришлось разминуться с несколькими шумными компаниями, шастающими по лесу с неопределенными целями. Я резонно полагал, что это были обезумевшие группы оседлых, гонявшие подвернувшихся им под горячую руку скитальцев. Однако сейчас стало очевидно, что в роли охотников с той же вероятностью могли выступать и скитальцы. Скорым на расправу бродягам достаточно было только прознать о чем-то таком, во что вляпались мы с Кассандрой, и они не мешкая отправились бы восстанавливать попранную справедливость. В этом я лишний раз убедился, как только переступил городскую черту. Правда, не предполагал, что геноцид оседлых всего за три дня разросся до таких масштабов. Хотя кто здесь над кем учинял геноцид, еще следовало выяснить.

– Вы, похоже, не в курсе, что у нас творится, респетадо! – удивился Квинт моей неосведомленности.

– Да вроде бы все ясно, – ответил я. – Великая оседло-скитальческая война. И если она еще не прекратилась, значит, Дисбаланс, по всей видимости, продолжает править бал.

– Вы правы, респетадо, – подтвердил глава альянса. – В Терра Нубладо действительно восторжествовал Дисбаланс: локос охотятся за нами, мы – за локос. После «лошадиного бунта» эти ублюдки просто обезумели. Представляете, винят нас в том, что это мы стали причиной гибели их семей! А сами ни одной бешеной лошади не пристрелили, даже когда те у них на глазах женщин и детей копытами затаптывали. Баланс совершил катастрофическую ошибку, респетадо Проповедник, и похоже, ее не так-то просто исправить. Хочешь не хочешь, приходится воевать. Мои ребята метко прозвали эту смуту Времена Большой Охоты. Правда, закон Мертвой Темы пока в силе, поэтому, как видите, кое-что все-таки «балансирует». Но от прочих старых порядков остались только воспоминания. Баланс бросил нас на произвол судьбы, вот мы и выживаем как умеем. А вы случайно не знаете, зачем ваши покровители санкционировали весь этот беспредел?

– Я знаю о новых порядках не больше вас, респетадос, – признался я. – Сказать по правде, мне они самому не по нраву.

Ответ скитальца прозвучал для меня довольно неожиданно:

– Да не-е-ет, вы нас неправильно поняли, – отмахнулся Квинт. – Разве мы жалуемся? Может, силы Баланса и впрямь чего-то напортачили, но, если будете с ними говорить, передайте, что мы – простые скитальцы – не в обиде. Все отлично получилось: жестко, динамично, интересно и даже весело. Только надо заранее предупреждать о таких сюрпризах, а то ребята понастроили планов на будущее, а тут вдруг война, да еще такого масштаба... Эй, кого это я с вами вижу, респетадо Проповедник! Да это же Кассандра – та девчонка, которая якобы предсказывала будущее! Как странно видеть вас вместе... Вы избавили ее от одержимости?

– Она не была одержимой. Чересчур болтливой – да, но не одержимой, – сказал я и с недовольством добавил: – В отличие от некоторых ваших бойцов. Удивляюсь, как вам удается поддерживать среди них дисциплину.

– Вас беспокоит, что среди нас столько отъявленных одержимых, не так ли? – Квинт обернулся на свое разношерстное воинство. – Но таковы правила этой войны, респетадо. Слишком жесткие правила. Они хороши для бойцов моего и вашего уровней, а вот молодым скитальцам в этой войне вообще ничего не светит. Тех из них, кто опоздал принять одержимость, локос разорвали на части еще в первый день бойни. И никто из погибших не вернулся назад.

– Почему? – настороженно прищурился я. Разговор начинал балансировать на грани Мертвой Темы.

– Храмы Огненной Птицы, – просветил меня Квинт. – Проклятые локос наглухо блокировали их, и теперь никто не может выйти из храмов наружу. Так что если наш брат- скиталец погибает на этой войне, то на сей раз...

Глава альянса не договорил, лишь беспомощно развел руками. Впрочем, все было понятно без слов. Обезумевшие оседлые окружили точки «Феникс» и взялись убивать каждого, кто возрождался на них, так сказать, еще «в колыбели». Учитывая то, что обычно скитальцы воскресали безоружными, вырваться за границы каменных кругов и спастись от оседлых являлось для воскресших весьма проблематично.

– Сегодня молодым можно простить заигрывание с одержимостью, – подытожил Квинт. –