– Какая девушка? – пристально посмотрел на меня Гвидо. – Там, где ты пропадал, была девушка? Как ее звали?
– Понятия не имею, – ответил я. Это являлось полуправдой, поскольку своего настоящего имени Кассандра мне так и не открыла. В отличие от меня, она упорно хранила инкогнито, резонно опасаясь, что у стен башни Забвения имеются уши. – Но ты должен прекрасно знать эту девушку, так как сам показывал мне намедни ее портрет.
– Ты явно запамятовал, – помотал головой маэстро. – Ничей портрет я тебе не показывал. Однако попрошу тебя рассказать об этой девушке поподробнее. Это может быть крайне важная информация.
– Ах да, – спохватился я. – И верно, не показывал – мне же все это приснилось! Такой яркий сон был... Ладно, забудь, зачем тебе знать о моих снах? И о девушке тоже забудь – она не имеет отношения к делу. Просто сон в руку оказался, и все... А погибнет девчонка, так даже и лучше – одной одержимой меньше останется.
– Я желаю знать все о девушке, которая тебе встретилась! – категорично потребовал Гвидо. Голос его вновь обрел жесткость. А также искренность, в которую не особо верилось, когда Зануда давил на жалость.
– Кто хочет знать: ты или Баланс? – попросил я уточнения. Броня хладнокровия у маэстро дала трещину. Мне требовалось продолжать бить в уязвимое место, пока защита противника не будет полностью разрушена. Что последует за этим, предсказать было сложно. Раньше в общении с Занудой я никогда не переступал грани приличия.
– Это одно и то же, – ответил Гвидо. – Когда я требую от тебя чего-либо, то всегда выражаю волю Баланса. Захочу поболтать на личные темы, так и скажу.
– Значит, хочешь знать о девушке... – Я поморщился и озадаченно почесал переносицу. – Но там, где я был, только по грубым подсчетам находилось сотни три девушек. И многим из них может через два дня не поздоровиться... – Вот сейчас я ударился в откровенную ложь, но у человека с атрофированной совестью, каким являлся Арсений Белкин, это получалось легко. – Тебе рассказывать о каждой из девушек или только о той, которая мне снилась?
– Начни с нее. Ты, кажется, сказал, что она одержимая?
– О, старик, в том отвратительном месте, куда меня занесло, она была далеко не самая одержимая. Перед тем, как я встретил именно ее, мне довелось пообщаться с двенадцатью такими валькириями, что волосы до сих пор от ужаса шевелятся. Первую звали Ермина. Ни за что не догадаешься, в чем проявлялась ее одержимость...
В принципе, я был готов к эмоциональной детонации маэстро, поскольку именно ее и провоцировал. Однако, когда вместо заложенной тобой тротиловой шашки вдруг взрывается ядерная боеголовка, получается довольно жуткая картина.
– Да ты издеваешься надо мной! – вскричал Гвидо, и не успел я моргнуть, как он в один прыжок очутился рядом, после чего – трудно было в это поверить! – схватил меня за грудки, без особых усилий оторвал от земли и прижал лопатками к торчащей позади глыбе. – Отвечай, где девушка, ты, неблагодарный зажравшийся дегенерат! Отвечай, а иначе размажу тебя о камень, как кусок дерьма!
Не то чтобы меня шокировала такая реакция маэстро – в башне Забвения во время провокации Фило я вел себя не лучшим образом. Просто было непривычно наблюдать, как полусонный меланхолик Гвидо мгновенно преобразился в крутого вышибалу. А комичность моего положения заключалась в том, что прессующий меня по всем правилам Зануда был на голову ниже и не больно-то широк в плечах. Зная его столько лет, я ни разу не заподозрил, что за заурядной внешностью маэстро кроется такая недюжинная мощь. Ощутив ее на своей шкуре, я сразу поверил, что угроза размазать меня по камню – это не блеф. Свирепый взор маэстро свидетельствовал о том же.
– Попробуй размажь! – прохрипел я, суча ногами в полуметре от земли. Гидравлический автопогрузчик, и тот не припер бы меня к стене так основательно. – Забыл, где мы? Это же точка «Феникс», мать твою! Здесь даже разорванные шрапнелью воскресают!
Глаза маэстро сузились, а из горла вырвался натуральный животный рык.
– Подонок! – вконец рассвирепел Гвидо, отрывая меня от глыбы и швыряя через голову с легкостью профессионального рестлера. Я шмякнулся оземь с такой силой, что в дерне подо мной образовалось углубление. Внутри все екнуло: желудок и печень, похоже, поменялись местами, кишечник сплелся в узел, сердце сбилось с ритма, а легкие отключились аж на несколько секунд. Упади я сейчас головой на камень, наверняка успел бы заметить собственные разбрызганные мозги. Однако и от удара о мягкую землю голове пришлось несладко. Уши наполнились звоном, а перед глазами на фоне ясного неба вспыхнули звезды, тут же заплясавшие в хаотичном танце. Давненько не приходилось терпеть такого бесцеремонного к себе отношения. Впрочем, сам ведь на это и напрашивался.
Драться с Гвидо на кулаках было бесполезно, как и останавливать несущийся локомотив, встав у того на пути. Однако оставлять без ответа такое оскорбление было негоже. Совершенно не ощущая отбитого тела, я перекатился на бок и выхватил «Экзекутор». Вот сейчас на примере взбесившегося старикана и посмотрим, как выглядит со стороны таинство воскрешения в симулайфе.
Мерзавец-маэстро обладал не только мощью Кинг-Конга, но и проворством макаки. Я намеренно не стрелял дуплетом, дабы сберечь второй заряд на случай промаха, но Гвидо шутя увернулся от обеих пуль, после чего скачком сократил дистанцию и ударом ноги вышиб штуцер у меня из рук. А затем от души заехал мне кулаком под дых.
Второй раз за минуту я забыл, как дышать. А Зануда и вовсе решил перекрыть мне кислород, сомкнув пальцы у меня на горле железной хваткой. Я сопротивлялся изо всех сил, но мое жалкое ерзание больше напоминало агонию вздернутого висельника. Продолжай маэстро сжимать хватку, он сломал бы мне и гортань, и позвоночник. Рассвирепевший Гвидо был в полушаге от того, чтобы осуществить сей далеко не смертный в туманном мире грех. И, вероятно, осуществил бы, не случись в этот миг очередное странное происшествие.
В нескольких метрах за спиной маэстро прямо из ничего вдруг возникло сизое облако не то дыма, не то тумана. Вопреки логике, облако не развеивалось на ветру, а, наоборот, начало собираться в плотный шарообразный сгусток, который сначала стал ослепительно белым, а
