встреча началась с такой жестокой бойни! Узнай я сразу, кто проник на полигон, поверьте, никогда не допустил бы подобного. Посему предлагаю считать наш конфликт недоразумением, возникшим вследствие недостатка информации. Вы проникли сюда, не поставив нас об этом в известность, и мы, естественно, не могли не разозлиться. Но теперь, когда все встало на свои места, я призываю вас забыть о насилии. Готов доказать вам, что говорю совершенно искренне!
И доказал, что так оно и есть.
Ни на грош не поверив этим заверениям, мы продолжали отсиживаться за баррикадой, когда из коридора, куда планировал вторгнуться Мерлин, вышел человек. Один, без сопровождающих и охраны. Вел он себя на удивление спокойно, не нервничал и не злился. Сразу же, как только он тут объявился, «гаранты» за колоннами оживились и двинулись было к нему, но он повелительным жестом велел им оставаться на месте. После чего прошел еще немного, встал точно напротив нашего убежища, поднял руки и неторопливо повернулся вокруг своей оси, демонстрируя, что не принес с собой никакого оружия.
Росту Давид Эдуардович – Тиберий снова подтвердил нам, что это именно он, – был среднего, могучим телосложением не отличался, но и таким худосочным, как Зеленый Шприц, тоже не казался. Черные с проседью курчавые волосы, нос с горбинкой, высокий лоб, близко посаженные проницательные глаза, легкая сутулость, аккуратно подстриженные усики и маленькая испанская бородка… Наличие последних давало понять, что эта ученая крыса, в отличие от вечно растрепанного и небритого Свистунова, за своей внешностью следит.
А вот одет Талерман был для Зоны довольно чудаковато: кроссовки, обычные цивильные брюки, коричневая рубашка навыпуск и аляповатая шерстяная жилетка, какие вышли из моды, наверное, еще в прошлом веке. Более нелепо выглядящего обитателя Пятизонья я вряд ли встречал. Даже чокнутый барыга Упырь, пропахший – а возможно, уже и поросший – плесенью в своем питерском бункере, предпочитал одеваться сообразно здешним суровым реалиям. Умник же имел такой вид, словно он поселился на «Альтитуде» еще до Катастрофы и вообще слыхом не слыхивал о том, что она произошла. Воистину, более странного типа на роль нашего главного врага было не сыскать.
– Талерман? – переспросил я у него, хотя и Тиберий и Семен его уже опознали. – Давид Талерман, он же Умник?
– Вы не ошиблись. Кто-то из вас знает меня как Давида Талермана, кто-то – как Умника. Ну а теперь вы можете удостовериться, что я и Умник – одно и то же лицо, – подтвердил он, по-прежнему удерживаемый мной на прицеле ИПК. Рисковый мужик, слов нет. Зная, что к нему в гости пожаловал сам Мерлин, лишившийся по его милости ног, создатель Жнеца вышел на линию огня и не отпирался в содеянном. Отважный поступок, согласитесь. Почти такой же отважный, как наше вторжение. – Надо ли мне, в свою очередь, спрашивать у вас, за кем или за чем конкретно вы тут охотитесь?
– А сам не догадываешься? – задал я ему встречный вопрос.
– Разумеется, догадываюсь. Вы ведь не зря нарекли меня Умником, верно? – ничуть не смутившись, ответствовал Талерман. У этого ублюдка хватало смелости не только сохранять невозмутимость, но еще и иронизировать. – Поэтому сразу хочу внести ясность: в том, что вы, уважаемый Семен Пожарский, стали калекой, я не виноват. Вините в этом самого себя и ваших друзей, насильно отключивших вас от системы энергообеспечения Жнеца. Когда бы он выполнил свою задачу, я произвел бы ваше отключение самым корректным и безопасным образом. А потом, клянусь, отпустил бы вас. Если бы, конечно, вы сами не выказали желание остаться и помочь мне в моей, без ложной скромности сказать, жизненно необходимой для человечества работе. Так что, если мои опасения верны и вы пришли сюда со мной поквитаться, смею заметить: ваши претензии ко мне лишь наполовину справедливы.
– Ну да, ври больше, сукин сын! – возмутился Пожарский. – Что же ты тогда просто не пришел ко мне и не предложил заключить с тобой договор о сотрудничестве? Зачем было похищать меня и убивать моих товарищей?
– И здесь тоже нет моей вины, – Умник, глазом не моргнув, открестился и от этого упрека. – Мой деловой компаньон, коего вы и все Пятизонье знаете как Трояна, порой бывает совершенно неконтролируемым. Стоило лишь мне высказать теорию – всего лишь теорию, господа! – что в системе связи Жнеца нам пригодились бы способности сталкеров- универсалов, как Троян, не сказав мне ни слова, бросился претворять мою идею на практике. И когда он вдруг доставил ко мне вас и ваших товарищей, я был поставлен перед лицом малоприятного для меня факта. И был просто вынужден совершить поступок, в котором впоследствии горько раскаялся. Я стал такой же жертвой трагических обстоятельств, как и вы. За что и поплатился, потеряв в итоге гораздо больше вас, хотите верьте, хотите нет.
– Нет, вы только гляньте, каков лицемер! – бросила ему из-за баррикады Арабеска. – Послушаешь тебя, так ты вовсе не кровожадный мерзавец, а прямо невинный ангел какой- то!
– Да, признаю: я лицемер и далеко не ангел, – не стал отрицать Давид Эдуардович. – Я жрец науки. Причем весьма жестокий и бессердечный жрец. Но такова судьба любого мыслящего глобально ученого-прагматика. Чтобы предотвратить Третью мировую войну, пришлось создать атомные бомбы и сбросить их на Хиросиму и Нагасаки. Для того чтобы человечество осознало колоссальный технологический потенциал искусственных автонов и их роль в дальнейшем строительстве цивилизации, таких огромных жертв, к счастью, не потребуется. Но поскольку на пути моего эпохального открытия стоит множество противников и банальных завистников, немудрено, что они то и дело попадают мне под колеса. Увы и ах – неотвратимый побочный эффект. Крайне прискорбно, что вам также пришлось оказаться его жертвами… Вы будете удовлетворены, если я чистосердечно попрошу у вас прощения за все причиненные вам страдания и беды?
– Черта с два! – ответил за всех нас Пожарский. – Хотя если от твоего извинения у меня отрастут новые ноги, тогда, конечно, ты можешь попробовать!
– Я подозревал, что для заключения пакта о мире одной лишь нашей обоюдной доброй воли будет недостаточно, – огорченно вздохнул Умник. – Поэтому готов выслушать ваши требования. Но сразу предупреждаю: расплачиваться с вами собственной жизнью я не намерен.
– И что же нам помешает ее у тебя отнять?! – с вызовом выкрикнула ему Динара. «Гаранты» за колоннами встрепенулись и вскинули автоматы, но командующий ими безумный гений (или лучше назвать его «гениальный безумец»?) опять и бровью не повел.
– Я вижу, вы недостаточно хорошо представляете себе ситуацию, в которой очутились, – по-прежнему спокойным голосом заметил он. – Она довольно-таки… как бы поточнее выразиться… довольно-таки экстраординарная. Играй мы с вами в шахматы, это был бы самый настоящий пат и нам бы пришлось волей-неволей согласиться на ничью. Вот только здесь у нас не шахматная доска, поэтому просто взять и разойтись восвояси мы не можем. Вернее, я бы мог, если бы вы на это согласились. Однако что-то подсказывает мне: вряд ли такой исход вас устроит.
– Так и есть! Не устроит, – подтвердил я. – Хватит рассусоливать, Умник! Ближе к делу!
– Что и требовалось доказать, – продолжил Давид Эдуардович. – Позвольте в таком случае ознакомить вас со сложившейся на «Альтитуде» диспозицией сил. Ваш дерзкий и, надо признать, весьма неожиданный налет позволил вам проникнуть в мою святая святых и уничтожил почти три четверти моей охраны. Но прежде чем предложить вам мир, я не преминул стянуть на верхние ярусы столько ботов-культиваторов, со сколькими вам однозначно не совладать. Боты-культиваторы, если вы вдруг не догадались, это те самые создания, которые должны были встретить вас в коллекторе…
