глаза доктора пылали огнем, а самого его трясло от волнения, причина которого была нам пока что неясна. Прежде я довольно редко видел Тиберия в таком состоянии. И как правило, лишь тогда, когда ему удавалось доказать правдивость какой-либо из своих научных гипотез.
Что за открытие внезапно осенило его у подножия «Кладезя»? Хотелось надеяться, что непременно судьбоносное. Ну и, естественно, такое, какое мы сумеем, не сходя с места, воплотить в жизнь, поскольку сейчас было не самое удачное время выслушивать новые свистуновские догадки и теории.
– Что стряслось, Тиберий? – вновь поинтересовался у него Мерлин. Наша ответная реакция на заявление доктора повергла того в замешательство, отчего Семену и пришлось дважды спрашивать у него объяснений.
– Я… я знаю, что нам делать! – выпалил тот, вернув себе прежнюю решимость, но речь его сбивалась от волнения. – До меня дошло!.. Дошло то, чего я до этой минуты не понимал! Забудьте о «Лототроне» – он нам больше не нужен! И Талерман не нужен! Я вполне могу… да, наверняка могу во всем здесь разобраться! Дайте мне только день!.. Нет, полдня!.. Или на худой конец хотя бы пару часов, и вы увидите, что я могу управлять всем этим хозяйством не хуже Умника! И «Альтитуда», и Исгор, и Гордии, и, конечно, «Кладезь»!.. Я подчиню их себе! Понимаете, что это значит?
– Не совсем, – Пожарский недоверчиво прищурился. – А ну-ка поясни.
– Да как же?.. Ведь вот это все… – Зеленый Шприц обвел рукой гигантскую сферу, внутри которой мы находились, хотя, надо полагать, он имел в виду не только ее, но и весь полигон. – Это все будет целиком и полностью принадлежать нам! Нам и только нам! От вас нужно лишь немного: защитить меня от «G. O. D. S.», пока я не взял управление Исгором на себя. А потом мы или выгоним «гарантов» с полигона, или переманим их на нашу сторону – как знать, возможно, они нам еще пригодятся. Им ведь, так же как Трояну, абсолютно без разницы, кому служить! Для них главное, чтобы проект функционировал, а уж у меня-то он заработает, как швейцарские часы, даю гарантию!
– О боже! – воскликнула Арабеска. – Да наш доктор вконец сбрендил!
– А что ты намерен делать с Умником? – спросил я, глянув на Давида Эдуардовича и обнаружив, что тот внимает Свистунову уже без удивления и без испуга, а с многозначительной ухмылкой на лице.
– То же самое, что он планирует сделать с нами – ликвидировать его как первоочередную угрозу! – ответил Тиберий, успев, оказывается, обдумать и эту деталь своего грандиозного замысла. – Неужто вы всерьез верите, будто Талерман позволит нам уйти? Не знаю, что у него на уме, но будьте уверены: живыми он нас ни за что не отпустит! Да и какой нам смысл покидать сокровищницу с пустыми руками, когда мы способны обосноваться в ней и распоряжаться ее содержимым прямо отсюда? Откройте глаза! Какие вообще раздумья могут быть, когда стоишь перед выбором: или жизнь, богатство и власть, или позорное бегство и смерть?
– Браво, мой дорогой доктор! – подал наконец голос приговоренный Тиберием к смерти Умник. И подчеркнуто медленно, дабы не нервировать Пожарского, трижды хлопнул в ладоши. – Браво, господин Свистунов! Превосходно сказано, черт бы вас побрал! Наконец-то вы родили на свет воистину гениальную мысль! Знаете, а я уже начал было в вас разочаровываться. Но нет, вы все-таки не вытерпели и продемонстрировали мне свою жадную, завистливую сущность! С чем я вас и поздравляю, поскольку вы не поколебали, а лишь укрепили мою веру в прагматичную людскую натуру! Честное слово, нет ничего приятнее узнать, что я не одинок и в науке помимо меня встречаются другие бессердечные сволочи!.. И кто вообще такие эти «боги»… или «гаранты»… или как их там? Сюда что, помимо вас пробрались еще какие-то непрошеные гости?
– Помолчи! – велел заложнику Семен, после чего вновь обратился к Зеленому Шприцу. – Послушай, доктор, да ты хоть осознаешь, в кого мы превратимся, когда захватим власть над Исгором? Не говоря о том, какую дьявольскую репутацию и каких могущественных врагов мы себе при этом наживем?
– Репутация и враги – ничто в сравнении с тем, какие перспективы сулит нам этот проект! – отмахнулся от упреков Свистунов. – Здесь Талерман абсолютно прав: за Исгором и «Кладезем» – огромное будущее. И кто владеет их секретами, тот в итоге добьется в жизни таких высот, о каких прежде даже не мечтал. Вот почему, господин Мерлин, ваша поддержка мне просто жизненно необходима. Ведь кто еще кроме вас – гения мнемотехники, – сумеет проникнуть в память Умника и извлечь оттуда для меня всю недостающую информацию об Исгоре?
– А вот эта ваша идея мне уже категорически не нравится! – Давид Эдуардович осуждающе поцокал языком и покачал головой. – Я протестую! Так неспортивно! Вникать в чужие идеи собственным умом и усовершенствовать их – еще куда ни шло. Но чтобы взять и скачать мои открытия у меня из головы одним файлом, словно экзаменационные конспекты!.. Фу, как отвратительно! И вам не совестно?
– А что насчет моего излечения? – перебив Талермана, напомнил я Тиберию о своем существовании. – Оно, надеюсь, в твоих эпохальных планах еще значится или уже снято с повестки дня?
– Да-да, разумеется, о вас я тоже не забыл! Разве можно? – поспешил успокоить меня доктор. Хотя по мне, так это его, разволновавшегося не на шутку, нужно было поить успокоительным. – Вами мы займемся в самую первую очередь! Сразу, как только восстановим здесь порядок и господин Пожарский выведает у Талермана рецепт излечения вашей болезни. Вы же сами только что слышали: Умнику известен способ, как вам помочь. А значит, дело остается за малым: добиться вашего единодушного согласия с моим конструктивным предложением…
– Ну ладно, доктор, угомонитесь! Пофантазировали, и довольно! – вновь встрял в наш разговор заложник. – Отдаю вам должное: вы – настоящий адепт науки, готовый, как и я, свернуть горы на пути к заветной цели! Ваш поступок отважен, и жертва, какую вы вознамерились бросить на алтарь, достойна восхищения. Однако кто вам сказал, что я с этим смирюсь и стану вашим агнцем, обреченным на заклание? И почему вы так уверены, что я не предугадал этот ваш отчаянный выпад? Разумеется, предугадал. Плевая оказалась задачка – представить, как бы я поступил сейчас на вашем месте. Не знаю, заметили вы или нет, но между мной и вами на самом деле много общего…
Непривычно ужесточившийся тон Умника давал понять: он всерьез обеспокоен тем, что мы расторгнем перемирие и осмелимся на авантюру, на которую подбивал нас Зеленый Шприц. И поскольку творца Исгора вдруг обуял страх и он пустился блефовать, убеждая нас, что у него по-прежнему все под контролем, стало быть, докторский план имел реальные шансы на успех…
…И как же я жестоко ошибся, когда подумал, будто Талерман испугался и блефует! Кто бы сомневался, что он и это неплохо умел. Для Умника, способного сохранять невозмутимую мину при незавидной игре, пустить нам пыль в глаза было бы несложно. Однако все, о чем он сейчас толковал, являлось чистейшей правдой. Что, с одной стороны, делало ему честь, но, с другой – эта была не та правда, которая могла бы нас обрадовать.
– …Так много между нами общего! – подчеркнул Давид Эдуардович, глядя в пламенные очи готового к великим свершениям Тиберия, и обреченно вздохнул: – Кто знает, возможно, будь вы не столь амбициозны, мы бы с вами даже сработались… Но, увы, дорогой доктор, в моем проекте нет места двум злобным гениям. А посему простите великодушно, но я вынужден помешать вашим наполеоновским планам. Прощайте!
Свистунов открыл было рот, дабы сказать что-то в ответ. Но не успел он вымолвить ни
