Угол падения

было сломлено гораздо проще, к тому же она не удосужилась разжиться оружием – очевидно, понадеялась на дробовик смотрителя и божественное покровительство. В итоге обе ставки Кастаньеты были сделаны на проигрышные номера и исчерпали кредит везения, выданный ей крупье – Южным Трезубцем.

– Держите ее крепче! И посматривайте по сторонам! – наказал Доминик изловившим девчонку приятелям, а сам с Томазо и Чико направился взглянуть на недвижимого смотрителя, который, судя по манере общения, был отнюдь не статистом, а М-дублем вполне живого человека.

Пока Тремито осматривал оставшееся за алтарем пространство, Ностромо и Гольджи раскидали усыпавшие мертвеца обломки, после чего решили перевернуть облаченное в безразмерный плащ тело на спину… и не смогли! Покойник весил не менее полутора центнеров и вдобавок окаменел.

– Вот дерьмо! Дом, нас подставили! – вскричал Мухобойка, сорвав с головы трупа шляпу и обнаружив под ней действительно каменную голову, разрисованную красками для придания ей естественного облика. Вмиг стало очевидно, что плащ надет не на человека, а на раскрашенную эмалью статую какого-то святого; судя по всему, того самого великомученика Пантолеона. Который в свою очередь был свержен с постамента, замаскирован под труп и упрятан за тумбу еще до того, как сицилийцы ворвались в церковь.

Исследующий дальний угол здания Аглиотти резко обернулся и тут же засвидетельствовал, как головы конвоиров пойманной cagnetta разрываются в ошметки, подобно брошенным об стену, перезрелым помидорам. А мгновение спустя до ушей Доминика долетели два мощных выстрела подряд, сделанных из того же оружия, из которого до этого укокошили Франческо.

– Хватай сучку!!! – проорал Тремито, больше всего опасаясь, как бы убийца дона Дарио повторно не скрылась от возмездия. Откуда по ним велся огонь, Аглиотти уже вычислил. Сдвинутые в беспорядке вплотную к стене скамьи крайнего левого ряда, казалось, не могли послужить укрытием для стрелка. Но в действительности под скамьями оставалось небольшое пространство, в котором мог при желании поместиться такой поджарый человек, как Тремито или коротышка Саббиани. Если бы Франческо не отвлекся на лежащую за тумбой приманку, он не преминул бы глянуть под скамьи и проверить, не забилась ли туда неуловимая киллерша. Однако смотритель уложил Саббиани еще на подходе к своей скрытой позиции, а дальнейшие события начали развиваться так, что сицилийцам стало уже не до груды церковной утвари. А чтобы еще пуще ввести в заблуждение налетчиков, Кастаньета разыграла собственное бегство и пленение. Хитрая стерва знала, что макаронники ее не пристрелят, в то время как их – обрадованных победой болванов – без труда перещелкает прикрывающий девушку стрелок.

Тремито вновь угодил впросак. Но если предыдущая неудача объяснялась по большей части значительным перевесом сил противника, то нынешняя была уже четко срежиссированной ловушкой, устроенной весьма опытным охотником. Открыв огонь по скрытой позиции смотрителя, Доминик мысленно отдал должное вражьему коварству и укорил себя за то, что в очередной раз доверился этому incoglionito tombolone Ньюмену и переоценил собственные силы.

Чико и Томазо живо сориентировались в обстановке и бросились на перехват освобожденной Кастаньеты, пока она не выкарабкалась из-под рухнувшего на нее тела Косматого Джулиано. Однако черноволосая бестия тоже не паниковала, а поступила вполне рационально. Вместо того чтобы тратить время и силы, пытаясь избавиться от тяжелой обузы, девушка дотянулась до оброненного Зампа пистолета-пулемета и встретила бегущих к ней головорезов длинной очередью.

Проворонив в горячке эту вероломную выходку противницы, Ностромо как бежал, так и рухнул, изловив в грудь полдюжины пуль. Гольджи, которому предназначалась следующая порция свинца, в последний миг среагировал и рванул с линии огня под прикрытие ближайшей колонны. Но взявшая его на прицел Кастаньета изловчилась и влепила Мухобойке пулю в плечо, отчего тот споткнулся, пробежал по инерции пару шагов и грохнулся, успев-таки откатиться за колонну.

Все еще не показывающийся на глаза налетчикам смотритель быстро сообразил, кто из них представляет для него наибольшую опасность. Деревянные скамьи плохо укрывали от пуль, и стрелку нужно было либо поскорее убираться с небезопасной позиции, либо расправиться с Тремито. Но тот тоже не намеревался подставляться под ружейную пулю и залег за пуленепробиваемой статуей великомученика Пантолеона, который верно послужил своему хозяину и теперь получил шанс оправдаться перед гостем, прикрыв того своим каменным телом. Перестрелка между смотрителем и Домиником резко перешла в позиционный бой, но при сравнении прочности укрытий Аглиотти оказался перед противником в выигрышном положении.

Впрочем, ненадолго. «Валанга» Мичиганского Флибустьера обладала магазином повышенной емкости, но и он к этой минуте иссяк. Заметив, как враг за баррикадой начал копошиться, перезаряжая оружие, смотритель выкатился из-под скамеек, но не бросился менять позицию или пытаться достать Тремито прицельным выстрелом, а направил стволы своего автоматического дробовика в потолок и трижды нажал на спусковой крючок.

Само собой, что смотритель целился не абы куда, а точно в тот участок потолка, который располагался над занятым перезарядкой автомата, Аглиотти.

– Minchia ! – выругался тот, поняв, в какое дерьмо вляпался. Убойная мощь вражеского оружия была такова, что оно, казалось, могло легко прострелить церковный свод насквозь. А возможно, и впрямь прострелило – Тремито было некогда выяснять это. Сверху на него полетели тяжелые пласты штукатурки с остатками росписей и фигурной лепнины. Попадание даже одного такого обломка в голову вмиг размозжило бы сицилийцу череп. Поэтому Аглиотти, недолго сомневаясь, вскочил и со всех ног бросился туда, где скрипел зубами подстреленный, но живой Гольджи. Если им на пару с Томазо удастся перебить мерзкой cagnetta ноги, дабы та угомонилась, и не подпустить смотрителя к пленнице, значит, можно с уверенностью сказать, что свою задачу они выполнили. Главное, занять оборону и продержаться до прибытия воскресших по второму кругу приятелей. Пять, максимум семь минут, не больше. Надо полагать, они догадаются прихватить с собой парочку гранатометов, чтобы достать воинственного хозяина в любом углу, где бы тот ни схоронился. Будет тогда знать, как прятать у себя в обители потенциально опасных либерианцев!

Мысли раненого Гольджи работали в том же направлении, что и у Аглиотти. Не сумев захватить Кастаньету с ходу, он решил прострелить ей конечности, пока она являлась удобной мишенью. В момент воскрешения Косматого его мертвый М-дубль должен был исчезнуть, а значит, придавленная им мерзавка уже вот-вот получит свободу от свалившегося на нее в прямом смысле бремени. Томазо высунулся из-за колонны со стороны, откуда обездвиженная жертва не могла его заметить, и взялся ловить лучом автоматного целеуказателя ноги елозившей по полу Кастаньеты.

Возможно, воюющий с Тремито смотритель и не обратил бы внимание на то, чем занят Мухобойка, не беги Доминик к укрытию своего приятеля. Таким образом, оба оставшихся в живых сицилийца поневоле угодили в поле зрения противника, который, не будь дураком, мгновенно выбрал для себя самую легкую мишень. Переведя прицел с бегущего Аглиотти на высунувшегося из-за колонны Гольджи, хозяин церкви не дал последнему осуществить удуманное им членовредительство.

На сей раз выпущенная второпях ружейная пуля фактически прошла мимо цели, но Томазо тем не менее был отправлен на Полосу Воскрешения вслед за уже ушедшими туда