приятелями. Крупнокалиберный заряд угодил в колонну всего в нескольких сантиметрах от головы громилы, и выбитый пулей фонтан каменного крошева сделал то, что не удалось сделать свинцу. Проломив висок, вышибив глаз и превратив правую половину лица Гольджи в кровавое месиво, осколки колонны шрапнелью стеганули сицилийца, тем самым сократив банду налетчиков до одного человека.
Но человек этот и не думал отказываться от своих враждебных намерений. Перескочив через рухнувшее ему под ноги тело Мухобойки, Доминик, не задерживаясь, кинулся дальше. Со смертью его последнего напарника стратегическая расстановка сил в церкви кардинально переменилась. Отбивать Кастаньету у смотрителя было слишком рискованно, ибо «яблоко раздора» также было вооружено и опасно. Что могло с высокой вероятностью окончиться плачевно и для Аглиотти. Вместо яростной контратаки он предпочел поспешно отступить к выходу и занять оборону возле ворот. Теперь
Рвущиеся же на волю противники должны были в свою очередь устроить для Доминика горячую пятиминутку. Это предвещал свинцовый шквал, преследующий Тремито по залу вплоть до самого укрытия – фигурной балюстрады. Она огораживала коридорчик, идущий от ворот к кропильнице, вода в которой ныне вызывала сильное сомнение в своей святости.
Но вопреки ожиданиям сицилийца, перезарядивший дробовик смотритель и экипированная трофейным оружием Кастаньета не стали с боем пробиваться к выходу. Прождав пару минут, засевший за балюстрадой Тремито решил было, что Ньюмен опять ошибся и проморгал в церкви запасной выход. Однако, присмотревшись получше, Аглиотти разглядел сквозь пыльный полумрак две искаженные тени, что отбрасывали на стену девушка и смотритель. Их самих рассмотреть не удавалось, но, судя по их поведению, они и не думали нападать на сицилийца. Больше походило на то, что парочка готовится к отражению второй вражеской атаки, замышляя очередное коварство.
Вернув себе шляпу, плащ и повесив дробовик на плечо, смотритель крутился на месте и все время указывал на пол не то выключенным фонариком, не то еще каким похожим на него устройством. Кастаньета сидела на корточках рядом с приятелем и складывала в стоящую подле сумку какие-то предметы, среди которых Доминик узнал пару автоматов, позаимствованных девушкой у мертвых налетчиков. Коварная парочка сгребала вещички, явно намереваясь окопаться в одном из загроможденных углов храма. В противном случае она не тратила бы время на сборы и уходила налегке. Бегать по Бульвару с громоздкой сумкой от наступающих тебе на пятки убийц – не самая здравая мысль. Особенно когда при этом рискуешь потерять нечто гораздо более дорогое, чем личные вещи.
Аглиотти приободрился: окапывайтесь, окапывайтесь!.. Все равно вам это ничего не даст. Раз до сих пор не объявились квадрокопы, значит, благодаря Ньюмену ваши лок-радары бездействуют и помощь со стороны сюда не придет. Зато с минуты на минуту прибудут воскресшие Томазо со товарищи, вооруженные до зубов и готовые к любым выходкам отчаянно сопротивляющихся жертв…
Так, а это еще что за странная иллюминация?
Откуда-то из-за обломков мраморной тумбы и поваленной статуи забрезжило странное пурпурное сияние, как будто снизу под своды храма ударили одновременно пара неярких прожекторов. Доминик даже привстал, желая разглядеть получше, что же там творится. Несколько минут назад он лично проверил алтарь и не обнаружил на нем ничего подозрительного. Разве только подсветка была запрятана в полу и включалась при открытии какого-нибудь потайного хода.
Догадка о не найденном Ньюменом потайном ходе получила очередное подтверждение, когда маячившие на стене тени смотрителя и Кастаньеты внезапно исчезли, а красное свечение погасло.
– Точно слиняли! – умозаключил вслух Тремито. – Ушли в подвалы! Мерзкие ублюдки!
И, осознавая, что рискует нарваться на провокацию, покинул укрытие, после чего перебежками от колонны к колонне двинул обратно к алтарю.
Никто не выстрелил в сицилийца исподтишка, и вообще сейчас в церкви стояла прямо- таки гробовая тишина. С каждым шагом в глубь зала Доминик укреплялся в мысли, что Кастаньета вновь оставила его в дураках, и злился на законы М-эфира, согласно которым совершенно нельзя было предугадать, куда выведет беглецов их подземный ход. С равным успехом они могли выбраться и на соседний Бульвар, и в какой-нибудь квадрат, удаленный от церкви на огромное, по здешним меркам, расстояние.
Уже без опаски Аглиотти достиг предполагаемого места спуска в храмовые катакомбы и был настолько обескуражен, что даже прекратил браниться. Конечно, он и не надеялся обнаружить распахнутый настежь люк в подземелья, но и прежний устланный плиткой пол там тоже отсутствовал. Точнее, он остался лишь у стен, а посредине алтарного возвышения зияла загадочная черная брешь, очерченная красной люминесцентной полосой и светящейся поверх предупреждающей голографической надписью.
«Опасность! – гласила она. – Разрыв М-эфирной текстуры! Не заступать за черту и не прикасаться! Работы в зоне разрыва разрешены только креаторам со второй и выше категорией допуска!»
–
Вновь ворвавшиеся в церковь головорезы застали босса прохаживающимся вокруг текстурного разрыва, в котором, как в омуте, канули беглецы. Тремито продолжал браниться сквозь зубы и посматривал на черный квадрат свирепым взором. Состояние агрессивной прострации, что обуревало сейчас Аглиотти, было знакомо его подручным и не сулило тому, на кого был направлен гнев Мичиганского Флибустьера, ничего хорошего. Даже верный Мухобойка предпочитал в такие минуты держаться от него подальше, хотя и понимал, что вряд ли приятель причинит ему вред под горячую руку. Но мало ли что найдет на Доминика, про которого давно шептались за глаза, что он понемногу выживает из ума. А после смерти дона Сальвини подобные сплетни наверняка лишь усилятся. Все знали, насколько были дружны покойный Дарио и его верный помощник Тремито и как насильственная гибель первого способна отразиться на психике второго.
Однако в настоящий момент было совершенно очевидно, на кого Аглиотти собирается обрушить свою ярость. Нет, не на ускользнувшую
Незавидную участь Грега Ньюмена усугубляло то, что к этому часу в его адрес поступила уже не одна угроза – гораздо больше того количества, какое обычно получали враги от Аглиотти, прежде чем умереть. Ньюмен, конечно, знал Доминика не так хорошо, как Мухобойка, но тем не менее толстяк мог догадаться: больше предупреждений от Тремито не последует, и вскоре Демиург вновь отправится на Полосу Воскрешения. Которая обещала превратиться для него в кольцевую дорожку – этакую разминку перед грозящими Иуде- председателю в будущем пресловутыми кругами Ада…
Глава 12
За свою долгую жизнь в ментальном пространстве мне не раз доводилось
