ухмыльнуться.
– Вот я и говорю, – продолжал Джозеф, – страшно все это! И поделать ничего нельзя, раз они такие же, как мы. Как теперь с соседями здороваться? Как пиво с друзьями пить? Только и буду думать о том, кто все они в действительности. А они обо мне… Паранойя! Доносить начнем друг на друга куда следует. Ну а поймают кого, тогда что? В тюрьмы? В концлагеря? Или вообще в расход?
– А ты не задумывался над тем, что миротворцы могут лгать? – не выдержал наконец Мефодий. – Может быть, все это ими специально и подстроено?
– Зачем? – удивился Джозеф. – С их-то силами, да не завоевать Землю, если захотят? Могли бы и не церемониться… Нет, сдается мне, миротворцы – ребята правильные.
– Ну а может, это рефлезианцы – наши друзья? Может, это они нас охраняют от миротворцев, а не наоборот?
– Раз охраняют, тогда чего прячутся? Странные друзья, не кажется тебе? Я по радио слышал, что, когда их там, на набережной, опознали, они такую бойню устроили, а потом еще встречу сорвать хотели и бомбой все разнесли… А ты говоришь – друзья. Да если б не миротворцы…
Такси въезжало на легендарный Бруклинский мост – гигантское трехмильное стальное сооружение, пересекающее пролив Те-Нарроуз между Бруклином и островом Статен. Мефодий где-то читал, что построен этот мост был в девятнадцатом веке нанятыми муниципалитетом индейцами-могауками, которые, по слухам, были абсолютно лишены чувства страха, а потому могли работать на огромной высоте без страховки и за символическую плату. Примерно по той же системе росли сейчас и российские города, отстраиваясь за счет турок, югославов, молдаван и прочих, для кого мизерный заработок в России был пределом мечтаний у себя в отечестве. Прав был товарищ Эйнштейн: все в мире относительно – от течения времени до заработной платы, от Вселенского Добра и Зла до простого человеческого везения – главное, с какой позиции на них смотреть. И если можно было считать везением то, что Мефодий и его выжившие собратья скрылись, то только до определенного момента…
Машины по Бруклинскому мосту еле ползли. Шедшие впереди и сзади автомобили то и дело отчаянно сигналили, сам Джозеф периодически лупил кулаком по клаксону, однако на темп движения водительская нервозность никак не влияла. Ближе к середине моста поток машин и вовсе замер, отчего таксист разразился проклятиями и показал сразу оба средних пальца неизвестно кому – то ли ехавшему впереди «Ягуару», то ли не видимому отсюда виновнику образования пробки – водителю.
– Гляньте-ка, и эти тут как тут! – проворчал Джозеф, бросив мимолетный взгляд в зеркало заднего вида. – Куда ж без них!
Исполнители обернулись и взволнованно переглянулись. Вдоль разделительной решетки полос встречного движения двигались несколько крепких парней в синих форменных куртках с большими желтыми буквами «FBI» на спине и груди. Среди них находился один из тех штатских в серых плащах, что попадались сегодня в городе на каждом углу. Члены патрульной группы были вооружены автоматами и, держа оружие перед собой, внимательно всматривались в стекла стоящих в пробке машин.
Дабы ненароком не напугать Джозефа, Исполнители не произнесли ни слова, но взглядом Мигель дал понять новобранцу, чтобы тот сидел как ни в чем не бывало и ни в коем случае не смотрел на фэбээровцев. Мефодий придал лицу беззаботное выражение и уставился на стоящие впереди машины, якобы пытаясь определить причину дорожной пробки.
Не помогло. Почему фэбээровцы обратили внимание на их такси – то ли вид у Мигеля и Мефодия был чересчур взъерошенный и помятый, то ли агенты просто проверяли каждого, кто подпадал под описание налетчиков на здание ООН, – неизвестно. Патрульная группа приблизилась к такси и обступила его, а человек в сером плаще постучал по стеклу.
Мигель приоткрыл окошко и, вежливо улыбаясь, поинтересовался: в чем дело? Штатский представился агентом ФБР Маккензи и попросил документы. Мигель учтиво протянул ему паспорт с визой на вымышленную фамилию и удостоверение участника конгресса программистов. Утративший в пылу борьбы на набережной Ист-Ривер куртку с документами, Мефодий сослался на то, что забыл все свои бумаги в номере отеля. Фэбээровец вернул Мигелю документы и кивнул, но так и не сказал, удовлетворен он объяснением Мефодия или нет.
– Простите, джентльмены, вынужден попросить вас выйти из машины, – произнес Маккензи после непродолжительного совещания с коллегами.
– Это еще зачем? – воспротивился Мигель, неагрессивно, скорее для проформы.
– Попрошу, джентльмены, не задерживайте нас, – настаивал Маккензи.
Никто из Исполнителей противиться не стал – люди с оружием представляли серьезную организацию и недвусмысленно давали понять, что добьются своего при любом раскладе.
– Мы представители компании по программному обеспечению, приехали на конгресс, а сейчас возвращаемся в отель после прогулки, – сразу же начал плести легенду Мигель. – Не верите – позвоните в посольство или в отель «Мариотт»…
– Вы были сегодня на Первой авеню возле здания Объединенных Наций? – спросил Маккензи.
– Да, хотели туда попасть, но не протолкались, – соврал Мигель. – У моего друга астма, и ему нельзя долго находиться в толпе…
– Покажите запястья.
– Как вы сказали? – Мигель сделал вид, что не расслышал, уже начав просчитывать тактику грядущей схватки.
– Мы иностранные граждане и требуем присутствия консула! – попытался поддержать его Мефодий.
– Простите, джентльмены, но я наделен особыми полномочиями и потому имею право
