– Оно и видно, – только и заметила Кимберли и улыбнулась. – Будь у тебя побольше стажа, ты бы не кинулся посреди улицы на десятерых противников сразу.
– А что бы я сделал? – обиженно поинтересовался Мефодий.
– Сначала проследил бы, куда меня отвезут, потом доложил смотрителю. Смотритель организовал бы команду и накрыл это место; глядишь, кроме меня, еще кого-нибудь из наших освободили бы. Мы, ветераны, обычно так и поступаем… Впрочем, твой мордобой тоже неплохо сработал, – утешила-таки Кимберли уязвленного новобранца. – Надо признать, наставник у тебя отменный. Кто он и кто ваш смотритель? Судя по тому, что ты один и идешь к «конторе»…
– Мой наставник – мастер Мигель. После вчерашнего выжили лишь я да он, но он пропал. Короче, нам пришлось прыгать с моста, и я его потерял. На «точку» он не пришел, и наш смотритель Гавриил тоже…
– Так ваш старший Гавриил? – переспросила Ким и посмотрела на Мефодия с уважением. – Вы из России? – и, получив утвердительный ответ, добавила: – Наш смотритель Фредерик его сильно уважает… или уважал… Не знаю, он тоже не появился на «точке». Я смотрела в баре по телевизору новости, так там сказали, что во вчерашней схватке с землянами уничтожено много высших рефлезианцев, так что, возможно, и наш смотритель погиб, как и вся моя группа… Ладно, думаю, пойду в местную «контору». Только пару кварталов прошла – на тебе! Стой, орут, документы давай, руки к осмотру!.. Я пока с одним сцепилась, пока со вторым – навалились на меня копы и давай дубинками охаживать… Никакого уважения к женщине, а еще Страна Свободы!
Кимберли презрительно сморщила носик. Мефодию это показалось весьма очаровательным, и он невольно улыбнулся, хотя тема их беседы была серьезной.
– Ты сама-то откуда будешь? – спросил Мефодий.
– Шестьдесят первый сектор, Швеция, – ответила Исполнительница, аккуратно разрезая слэйером стальные «браслеты» на запястьях.
– Ты шведка?
– Наполовину. Мать была шведка, а отец англичанин.
– Как попала во все это?
– Про Олимпиаду семьдесят второго года слыхал что-нибудь?
– Так, немного, – пожал плечами Мефодий. – Я даже не знаю, где она и проходила-то. – А я ведь могла на ней все золото по легкой атлетике забрать! – проговорила Ким с гордостью. – Чертовски способная была в спорте. Самое интересное – за что ни возьмусь, все получается: бег, метание, прыжки… Каких могла высот добиться, ты только представь! Дальше – больше: стала через какое-то время на тренировках мировые бить рекорды! Тренеры за головы хватаются: прогресс немыслимый!..
– Спонтанное деблокирование? – поинтересовался Мефодий.
– Оно самое, – кивнула Кимберли, и огонек в ее глазах сразу угас. – Еще при рождении. Только-только обо мне газеты заговорили, как явились трое типов, якобы корреспондентов. Один мне как в глаза глянул, так меня и парализовало. Старший из них покивал головой и говорит: наш человек! Ну, дальше ничего оригинального, все как у всех. Через месяц уже новая работа, новые обязанности…
– Обломилась Олимпиада, надо понимать?
– И не говори, – вздохнула несостоявшаяся гордость Швеции. – Придумали мне спортивную травму, у тренеров в мозгах порылись… Через год уже никто и не помнил о той девочке, что у чемпионок страны по минуте на десяти километрах выигрывала. Грустно… Плакать тогда хотелось горькими слезами, но уже не могла – едва соберусь, как бац! – все само собой проходит.
– Это верно, – согласился Мефодий. – Все отняли, даже это…
– А ты небось математиком был? – поинтересовалась в ответ Кимберли. – Как-то не очень похож на спортсмена. Открыл что-то такое запретное, тебя и приметили?..
– Не совсем. Я художник.
– Вот как? Дай-ка угадаю, чем ты Исполнителей привлек. Рисовал как-то по-особенному, что ли? Или краски надышался и ясновидящим стал? Или работал со скоростью копировального аппарата?
– Не угадала, – усмехнулся Мефодий. – Я умудрился «угадать» лик самого Хозяина.
– Вот это да! А кто-то из агентов или Исполнителей пошел на выставку и…
– Не успел я до выставок дорасти, – покачал головой Мефодий. – Да и не дорос бы, наверное. Так что в отличие от тебя мне, можно сказать, повезло. Я за эти полгода уже где только не бывал…
Резко хлопнула дверь заведения, на заднем дворе которого переводили дух Мефодий и спасенная им Кимберли. Пожилой посудомойщик выволок к мусорным бакам кастрюлю с объедками, настороженно покосился на двух незнакомцев, опорожнил кастрюлю и устало поплелся обратно, то и дело озираясь на Исполнителей через плечо.
– Идем отсюда, – сказала Ким и потянула Мефодия за рукав. – Теперь полгорода на этих рефлезианцах помешаны, того и гляди, опять заметут…
До «конторы» было всего несколько кварталов, потому решили не суетиться, а изобразить неспешно прогуливающуюся парочку. Кимберли аккуратно взяла Мефодия под руку, и оба они, мило улыбаясь, отправились вдоль по вечерней авеню, расцвеченной отблесками реклам.
Мефодий не стал спрашивать Ким о возрасте (хоть он и из глухой Сибири, но все-таки джентльмен), однако в уме прикинул: Олимпиада семьдесят второго – ей было где-то
