походит не на фикцию, а на реальную попытку принять нас в союзники. Это разумно и вполне в духе Юпитера.
– Ну что же, – подытожил Джейкоб, – мы поняли, что вы хотели до нас донести, смотритель Гавриил. Это стройная концепция, но думаю, что выскажу сейчас мнение всех присутствующих: нам нужно побольше доказательств. Однако, я так понимаю, у вас наверняка есть также предположение и о той акции, что затевает Юпитер?
– Пока лишь гипотеза, но есть, – подтвердил Гавриил. – Разрешите вновь вернуться к визуальной информации…
Мефодий опять перенесся на песок мальдивского атолла к сидевшей подле него Афродите и их неторопливой беседе о том о сем. Это было куда приятнее, чем созерцать мрачные чертоги Зала Совета, даже несмотря на то, что умственное и физическое истощение грозило вот-вот лишить новобранца последних сил. Воспоминания были настолько явственными, что Мефодий даже ощутил на лице горячие лучи экваториального солнца, а в ушах отозвался шепот прибоя. Справа долетал бархатистый голос Прекраснейшей из Прекрасных, переходящий порой в звонкий музыкальный смех. Мефодий был бы премного благодарен Гавриилу, если бы тот вернул его часа на три попозже, и плевать хотел новобранец, что его мысли просматривают сейчас тридцать с лишним соглядатаев. Но Гавриил предпочел вернуться почему-то именно к этому отрезку сладостных Мефодиевых воспоминаний, ностальгия по которым, похоже, будет преследовать его всю оставшуюся жизнь.
Смотрители несколько раз подряд кропотливо изучили тот отрывок, где Мефодий рассказывал Афродите о ярком финале Троянской войны, и комментарии небожительницы о незаслуженно обижаемом человеческом варианте-два. Когда же Мефодия наконец оставили в покое (вернувшись в реальность, он почувствовал такую усталость, какую редко испытывал и в шкуре землекопа, а уж в обличье Исполнителя и подавно), в Зале Совета воцарилась задумчивая тишина. Каждый из смотрителей старался самостоятельно переварить подброшенную им Гавриилом пищу для размышлений. Джейкоб отрешенно разглядывал стоявший перед ним графин с водой. Сам Гавриил, который, похоже, для себя все определил уже давно, неспешно переводил взгляд с одного члена Совета на другого и ожидал, кто соизволит высказаться в первую очередь.
– Весьма своеобразный взгляд на человечество, – заговорил первым смотритель Иошида. – По ее понятиям, среди нас процветает махровый сепаратизм: землекопы в одном углу, мы в другом. Интересно, это ее личное мнение или оно отражает мнение всех юпитерианцев?
За Гавриила ответил Джейкоб:
– Навряд ли ее личное. Однако сейчас я начинаю понимать, смотритель Гавриил, что вас насторожило. И я намерен отойти от своей и принять вашу точку зрения, поскольку то же самое насторожило и меня.
– Вы имеете в виду мнение юпитерианцев о землекопе как о более влиятельном землянине, нежели мы? – спросил Гавриил.
– Я имею в виду ее замечание о том, не стоит ли им вести переговоры с землекопом, а не с нами, – уточнил Джейкоб.
Последовавшая за этими словами Главы Совета бурная реакция смотрителей была единодушна: этого не может быть, поскольку не может быть никогда!
– Да это просто смешно! – вскричал смотритель Рашид. – Мы контролируем каждый шаг землекопа, и если будет предпринята даже малейшая попытка переговоров, мы пресечем ее моментально и безжалостно!
– Такие гипотетические переговоры придется вести лишь с правительственными структурами землекопа, – выступил вслед за ним африканец Бамбуло. – А эти сферы у нас постоянно на виду, и подобная акция не останется незамеченной. Абсурд!
– Пусть только попробуют! – негодовал Сатана. – Клянусь, тогда-то я точно настою на том, чтобы возобновить для землекопа физические зачистки! Какой был бы удар для Хозяина, какой удар!.. А ведь я говорил ему: дозволь мне разобраться с хронической проблемой этого строптивца!
Молчали лишь Джейкоб и Гавриил – эти двое уже понимали друг друга с полумысли. Джейкоб приподнялся из кресла и призвал к тишине, после чего, убедившись, что его внимательно слушают, произнес:
– Вы правы, все так и есть. По тем законам, по каким мы живем в содружестве с землекопом из века в век, даже сама гипотеза о такой невероятной инициативе за нашими спинами кажется по-детски наивной. Мы убеждены, что полностью контролируем сообщество землекопа и в любой момент способны корректировать его поведение в нужную сторону. Механизм этого прост: наш более совершенный мозг по строго отведенному Хозяином спектру телепатических волн способен влиять на мысленные процессы в голове землекопа и Исполнителя и как следствие и на их поведение. Но давайте вообразим невообразимое – что- то или кто-то разрушает эту связь…
Джейкоб замолчал, видимо, ожидая бурной реакции смотрителей на свои слова, но Совет слушал его без единого намека на удивление либо возмущение. Лишь смотритель Матуа, в чьем секторе разразилась странная аномалия, полюбопытствовал:
– Вы намекаете на то, что это неподвластное контролю племя на моей территории было подвергнуто некоему воздействию преднамеренно, и подозреваете в этом группу Сатиров- интервентов?
– Я не намекаю, смотритель Матуа, – ответил Джейкоб, – теперь я уверен в этом на восемьдесят процентов. И вы знаете, что самое плохое? Если это действительно так, эксперимент Юпитера увенчался полным успехом!
Смотрители стали озадаченно переглядываться и негромко переговариваться – подобное заявление Главы Совета произвело такое же впечатление, как и известие, что у Хозяина отыскался полноправный отпрыск.
– Скажите, – не отвлекаясь на всеобщее обсуждение, спросил Джейкоб у Гавриила, – вы думаете, что Афродита пыталась проделать тот же опыт и с мозгом нашего Исполнителя?
