Так кончается первая часть повести о приключениях Дангу.
ВТОРАЯ ЧАСТЬ. МИ — ЛЮДИ
ОПЯТЬ СОБЫТИЯ НА ПЕРЕВАЛЕ
День клонился к вечеру, когда небольшой купеческий караван подходил к перевалу Зоджи-Ла. Пять торговцев-уйгуров из Яркенда под охраной восьми местных тибетских жителей племени бхотия заканчивали нелегкий и опасный путь в Индию. Они везли на продажу партию кусков нефрита и двадцать тюков тиббата — шерсти шалевых коз. Торговцы натерпелись страху еще в Яркенде: власти запрещали вывоз нефрита из Кашгарии. Пойманных на этом ждала немедленная казнь.
Вместе со всеми тяготы путешествия делил бывший хорунжий петровской армии Григорий Семенов. На вид ему было лет сорок. Невысокого роста, довольно плотной комплекции русский мужичок из новгородских поселенцев. Черная окладистая борода, умные карие глаза с хитроватым прищуром придавали ему вполне благообразный купеческий вид. Одет он был по-восточному, на уйгурский манер: бумазейная рубаха и штаны, стеганый кафтан до колен из шелка на теплой подкладке, подвязанный шелковым красным поясом, на котором болталась сабля в ножнах. На голове суконная шапка серого цвета с широкой меховой оторочкой. Ноги обуты в сапоги из лошадиной кожи.
Три года тому назад он попал в плен к узбекам на Каспийском море. После этого намыкался вдосталь, переходя от хозяина к хозяину, и натерпелся в неволе голода, побоев и унижений. Научился хорошо говорить по-уйгурски и по-татарски. В конце концов судьба забросила Семенова в Яркенд и, откупившись солидной суммой от очередного хозяина, с помощью одного дружка-уйгура, он, будучи ловким и энергичным человеком, организовал небольшое торговое дело. Вначале отправлял свой товар со знакомыми купцами в Китай, а вот теперь решил сам отвезти его в Индию, на которую давно хотел посмотреть.
Сидя в седле, он предавался приятным мечтам о будущей выгодной торговле на одном из лахор-ских базаров. В прошлом году его приятели-уйгуры Салим и Тенгиз очень хорошо продали шерсть и особенно нефрит в Сиалкоте — и теперь были в составе этого каравана.
Время от времени Григорий похлопывал лошадь по шее и резко дергал поводья, когда животное замедляло ход. Ему не терпелось поскорее попасть в страну, о диковинах и чудесах которой он слышал много рассказов от знакомых купцов. Семенов часто посещал в Яркенде небольшую индийскую колонию и там довольно быстро научился говорить на языке урду.
Погода прекрасная, сегодня вечером они будут на военном посту в Балтале. Да и судя по всему, опасности теперь позади. Лошади каравана бодро зацокали по плиткам аспидного сланца, в такт кивая головами и позванивая сбруей. Это была высшая точка перевала. Внизу, освещенные лучами вечернего солнца, показались зеленые горы благословенной Кашмирской долины.
— Вах-вах! Аллах велик! Хвала Аллаху! — нестройным хором закричали купцы, подгоняя нагайками лошадей. Теперь можно и побыстрее. Тяжелый подъем закончился. Впереди спуск и чайхана в Балтале. Все заслужили отдых. А может, удастся еще сегодня дойти до Сонамарга.
Внезапно из-за небольшой скальной башни красного гранита, метрах в двухстах левее тропы, поднялся дымок и раздался выстрел. Проводник-бхот, ехавший с ружьем наизготовку впереди каравана, начал медленно сползать на бок лошади, а потом опрокинулся головой вниз. Лошадь заржала, встала на дыбы и помчалась вперед, волоча всадника по земле.
Сзади раздался еще один выстрел, и бхот, замыкавший колонну, упал с коня на тропу, обливаясь кровью.
Караван остановился, лошади заржали, сбились в кучу, закричали люди. Купцы стали лихорадочно спешиваться, хвататься за ружья, торопливо готовя их к бою. Бхоты почти моментально взяли наизготовку луки, чтобы встретить неожиданно напавшего врага.
В эту секунду из-за скал на караван с дикими криками и свистом ринулись всадники. Они размахивали саблями, подхлестывая лошадей и стремительно сближаясь с караваном. У несчастных купцов и бхотов уже не было времени, чтобы должным образом встретить нападавших на них даку — разбойников. Это была банда знаменитого в этих краях Бадмаша.
Прогремел еще один выстрел, и Григорий, возившийся с ружьем, почувствовал, как что-то обожгло ему левую ногу. «Задели, ироды», — промелькнуло в голове. Лошадь остановилась. Видимо, пуля зацепила и ее. Григорий бросил поводья, встал на правое стремя и махом попытался спрыгнуть. Коснувшись земли, он почувствовал, что левая нога его не держит. Повалился, охнув. Ногу схватило раскаленными клещами.
Именно эти три выстрела и услышал Дангу, который находился на расстоянии около километра от места происшествия.
Даку с устрашающим улюлюканьем уже врубились в то, что несколько минут тому назад было караваном и в чинном порядке шествовало по тропе. В бешено топчущейся толпе людей и животных все звуки слились в какую-то дикую какофонию: ржание лошадей, цоканье копыт о камни, хриплые выкрики всадников, удары сабель, звон металла. Однако больше не прозвучало ни единого выстрела. Бадмаш не любил слишком много шума. Нападавшим понадобилось не много времени, чтобы разделаться с людьми каравана холодным оружием: у даку было тройное превосходство в людях. Оставшиеся шесть бхотов были моментально зарублены. Их судьбу разделили трое купцов, одетых похуже. Двоих в богатых одеждах, а это были Салим и Тенгиз, по приказу Бадмаша оставили в живых, только привязали к лошадям, — пусть послужат прикрытием банды при проезде через Кашмир.
Григорий, крича от ярости и бессилия, попытался привстать на здоровую ногу и вынуть саблю из ножен, но вдруг почувствовал страшный удар сзади. В глазах потемнело, и он рухнул без сознания.
Быстрота и уверенность, с которой действовали нападавшие, говорили о большом опыте. Со всех убитых сняли одежду, вплоть до исподнего, обувь. У бхотов из ушей бандиты вырвали золотые и серебряные серьги, собрали все оружие.
Разделавшись с людьми, разбойники переключили свое внимание на лошадей. Согнав в кучу навьюченных животных, они быстро переловили разбежавшихся ездовых лошадей, привязали к ним тюки с награбленным добром и таким образом составили новый караван. Под свист нагаек и крики он двинулся вниз в Кашмир. Перевал опустел.
Вездесущие грифы — бу уже чертили свои круги в небе над перевалом, а черные вороны, хлопая крыльями, появились из-за близлежащих скал, стараясь не упустить своего куска на предстоящей трапезе.
Тот километр, что отделял Дангу от перевала, юноша преодолевал более часа; обычно на подобный путь у него уходило пять-десять минут. Хотя ему не терпелось узнать, что происходит, тем более что в небе уже кружили бу, вестники чьей-то смерти, осторожность требовала подавить любопытство. Дангу решил применить охотничью хитрость. Он не стал выходить на сам перевал, а, прячась за камнями, осторожно пробрался к скальной башне красного гранита, господствовавшей над местностью, чтобы осмотреться. Внезапно Дангу почувствовал сильный запах ми. Припав к земле, он осторожно пополз между камнями, извиваясь как змея, все время держа нос по ветру. Все было тихо и спокойно. Ни звука, ни движения. Никого! Но вскоре он наткнулся на четкие следы ми. А вот следы стха — лошади, которая здесь стояла. Этих животных он часто видел и раньше при встречах с ми. А вот тут лежал в камнях ми и что-то делал. Вот кусочек горелой кожи, вот какой-то черный порошок просыпан, вот странная палочка. Здесь к запаху ми примешивался еще какой-то, резкий и неприятный. Дангу поморщился. Все было непонятно, но, кажется, неопасно.
Откуда ему было знать, что здесь лежал в засаде один из даку, сразивший первым
