— В небольшой клуб, который я знаю.
— Мне нужно возвратиться назад.
— Для чего? Забудь об этом. У тебя был тяжелый уик-энд, слегка расслабиться будет для тебя нелишним.
Маленький клуб оказался совершенно очаровательным, как прелестный комнатный сад. Было прохладно и славно, здесь были милые маленькие белые металлические столики и белые металлические кресла, уложенный плитками пол, бьющий в центре фонтан, а в углу чуть слышно играло трио музыкантов.
— Нравится? — спросил Н. Б.
— Здесь изумительно.
— Что ты хочешь выпить?
Я еще была чуть пьяной от коктейля с шампанским, несмотря на это, была рассудительной, как судья, и сказала:
— Н. Б., я, пожалуй, выпила бы только лимонада.
— О'кей.
Это было так восхитительно со стороны Н. Б. Никакого давления. Никаких усилий заставить тебя сделать то, что ты не хочешь делать. Полное дружелюбие и сотрудничество. Это свидетельствовало об особом характере, по-своему очень сильном, и я восхищалась им.
— Потанцуем? — спросил Н. Б.
— Ну, конечно, я люблю танцевать.
Прямо перед трио было пространство в шесть квадратных футов. И опять-таки новое открытие в его характере, потому что некоторые мужчины на площадке такого размера хватают вас в охапку и начинают действовать, как будто они находятся в последней четверти футбольного матча армии и флота и судьба всей нации лежит на их сильных плечах. Не такав был мой друг Н. Б. Мы просто стояли, приблизившись друг к другу, и музыка обтекала нас, и руководитель оркестра произнес: «Привет, Н. Б.», а Н. Б. ответил: «Привет, Джонни». Это было восхитительно. Я думаю, танцевать под трио в час коктейля не означало великого потрясающего душу опыта, подобно Девятая симфонии Бетховена под управлением Бруно Вальтера; это означало лишь несколько моментов дружеского общения перед ужином; и все это Н. Б. сумел совершить.
Мы оставались здесь около полутора часов, пока я не управилась со своим лимонадом, а он выпил водку с мартини, а потом мы снова оказались в «линкольне».
Я сказала:
— Теперь ты отвезешь меня назад в отель?
Он мило спросил:
— Почему?
Я ответила:
— Я должна возвращаться.
Он спросил:
— Ты должна поесть, не так ли?
Я ответила:
— Да. Спасибо тебе.
Кутить, так кутить, как обычно говорил мой отец. Рядом был мужчина, который обходился со мной так прилично и великодушно, как может обходиться любой мужчина с любой девушкой; ему нравилась моя компания в порядке, не будем стесняться в выражениях — он питал ко мне страсть; и я не могла жеманничать с ним. Если ему действительно доставляло удовольствие продлить наше совместное пребывание на пару часов, я была готова и хотела доставить ему удовольствие.
Мы поужинали в другом клубе, в нем было намного более оживленно и шумно, чем в первом. Оркестр здесь состоял из семи человек, и они уверенно держали ритм и грохотали вовсю, они действительно были необыкновенно буйными. Наш столик стоял прямо перед ними, почти на танцевальной площадке, и шум был настолько силен, что я едва могла слышать свои собственные слова. Шум и вспышки огня, и сотни веселящихся людей.
Коктейли с шампанским, конечно, последовали снова, а я была рассудительна, как судья; но я слегка заколебалась, когда Н. Б. спросил меня, что я хочу выпить, пока сервируют ужин. Впервые он начал оказывать на меня давление; доказав, что хотя он мил и заботлив, он вовсе не был тихоней. Он сказал:
— Возьмем водку с мартини, это не может навредить ребенку.
Я сказала:
— Хорошо.
И как только отдал распоряжение официанту, он пригласил меня танцевать.
— Пока не начнется шоу, — объяснил он,
Я спросила:
— Здесь бывает шоу?
— Ну конечно, — ответил он, — У них устраивается шоу к обеду и к ужину и шоу в три часа утра. Ты хочешь остаться и посмотреть их все?
Я ответила:
— Ей-Богу, мне это нравится, но я должна возвратиться в отель самое позднее в десять тридцать. Руководитель оркестра обратился к нему:
— Привет, Н. Б., как дела?
И Н. Б. отозвался:
— Привет, Билли, что нового?
Водка с мартини наконец была испробована, поскольку это не причиняет вреда ребенку, н я получила вторую порцию. Я заказала коктейль «Рубенс» из креветок и отбивную котлету из ягненка по- флорентийски, которая оказалась двойной отбивной котлетой из ягненка размером со слона, слегка приправленной весьма ароматным розмарином, Н. Б. настоял на бутылке красного вина, и он, видимо, был знаток в этом, потому что он и Гастон, официант по винам, завели разговор о различных винах и различном возрасте вин, и наконец Гастон сказал:
— Мистер Брангуин, вы, как обычно, прекрасно разбираетесь в винах.
Оно имело превосходный вкус, как высшего класса красные чернила, и, возможно, оно было смешано с алкоголем, потому что к началу шоу я уже не чувствовала никакой боли, хотя все еще я была рассудительна, как судья. Я действительно была в состоянии высшего благополучия, чего так жаждут последователи дзэна, — слияния небытия с всебытием. Это приобрело странную форму: мое платье без бретелек стремилось соскользнуть с меня. Я только однажды примерила его у Лорда и Тейлора, и тогда оно сидело на мне как перчатка. На скачках оно вело себя совершенно нормально, и так же было в маленьком клубе с маленькими белыми столиками. Но минута погружения в дзэн привела его в движение, бам! — и оно начало вести свою самостоятельную жизнь, скользя вниз беззаботно и выставляя напоказ слишком много из моих прелестей во всем объеме. В какой-то момент я могла оказаться обнаженной вплоть до талии, подобно арабской женщине, идущей с кувшином воды на голове.
Не говоря уж об этом, мир был в прекрасном состоянии счастья. Кругом кипело веселье, кругом была пестрота и шум, все было совершенно изумительно. В первом отделении шоу молодая певица спела несколько печальных, но сексуально зажигающих песен; а затем нервный, совсем молоденький мальчик в смокинге с широченными плечами скороговоркой рассказал несколько довольно грязных анекдотов, как, например, анекдот о медовом месяце зебры и историю о двух золотых рыбках, все это я слышала раньше в самых разных вариациях. Ей-Богу, он, видимо, провел пару вечеров с девушками с четырнадцатого этажа.
А затем все закружилось, фонари начали гаснуть, а оркестр заиграл «Шахерезаду», танцевальная площадка освещалась красными и синими прожекторами, и вышли три девушки, которых я видела репетирующими на крыше «Шалеруа»: две девушки, которые делали прыжки и покачивания, и та, которая вращала кисточки. Это напоминало возвращение к старым друзьям в водной Пещере Центральной Африки. В настоящий момент я видела все, что они могли проделывать, если не считать того, что все это
