кем-либо вроде меня. Какая ж она злючка! Но я не отступала.
— Какая муха тебя укусила? — спросила я.
— Меня оскорбили, — ответила она.
— Это правда? Кто тебя оскорбил в этот раз?
— Какое тебе до этого дело, черт возьми?
— Давай, детка, давай. В чем дело?
— Посмотри сама, — сказала она. — Где ты сидишь? В первом классе. А где я сижу? Со свиньями.
Я даже не стала спорить с нею. Я сказала:
— Милая, просто считай, что тебе повезло припарковаться. — И я пошла дальше.
Я не вернулась на свое место. Я двинулась прямо на кухню в передней части самолета. Я хотела извиниться перед стюардессой за неприятности с мистером Брангуином из-за того дурацкого напитка. Я также думала, что девушки разрешат мне взглянуть на оборудование, которое у них там. И если они не будут очень заняты, возможно, они мне немного расскажут о том, чего ждать в Майами. По правде сказать, я ехала туда вслепую — никто (кроме мистера Брангуина) ничего мне не рассказал.
На кухне были две стюардессы, они разговаривали вполголоса. Они повернулись, когда я подошла, и перестали говорить. Девушка, которая была вовлечена в историю с мистером Брангуином, сказала:
— О, это ты.
— Да, я только хотела извиниться за то…
— Забудь это, — сказала она.
Обе они были достаточно бледны и напряжены, подумалось мне. Я спросила:
— Что-то случилось?
— Ты правда хочешь знать? — поинтересовалась она. Другая девушка сказала:
— Оставь ее, Люсиль.
Неожиданно возникло странное замешательство между нами тремя. Я не могла понять почему.
— Она хочет знать — значит, она должна знать, — сказала Люсиль. — Во всяком случае, это будет на первых страницах майамских газет. — Она посмотрела на меня с легкой улыбкой. — Капитал только что получил радиосводку. Один из наших самолетов разбился в аэропорту Токио.
— О, нет! — воскликнула я. — Один из наших?
— Да.
— О Господи, как ужасно.
— Да, какой ужас. Там на борту были три наши девочки плюс команда…
Другая стюардесса опять сказала:
— Люсиль, оставь ребенка в покое.
— Почему она не должна знать? Почему она не должна знать, что это не одна романтика?
Другая стюардесса сказала мне:
— Иди назад и сядь, милая. Не говори об этом другим пассажирам, хорошо?
— Разумеется, — сказала я и пошла на свое место. Великолепно. Просто замечательно. Хорошенькое начало.
3
Мы прилетели в международный аэропорт Майами, огромным белым голубем мягко плюхнулись, немного прогрохотали и покатились к свободному трапу.
— Вот мы и долетели, — сказал мистер Брангуин. — Было приятно поговорить с вами, мисс Томпсон. А если я натолкнусь на вас в отеле «Чалерой»… — Он неожиданно застеснялся. Его голос сник.
— Так что же?
— Возможно, нам нужно вместе выпить, а?
— Я думаю, что да.
— Правда?
— Да, правда.
Я одержала победу. И это было хорошо, потому что он нравился мне. В нем было что-то очень необычное, я не знаю, что именно, но мне было уютно сидеть рядом с ним.
Мы освободились от ремней, встали и приготовились к выходу. Мистер Брангуин посмотрел на люк в потолке над нами и проговорил с улыбкой:
— Я сказал вам, чтобы вы не беспокоились насчет кислорода, не так ли?
— Да, вы говорили.
— Это для птиц.
Я ждала Донну у трапа, наслаждаясь приятным горячим запахом самолета, только что закончившего длинный перелет. Мистер Брангуин сказал:
— У меня здесь машина. Я мог бы подвезти вас в отель.
— Спасибо, но я должна ждать других девушек.
Он не спорил.
— Что ж, — сказал он. — До свидания. — Он пошел быстрой, легкой, подпрыгивающей походкой, опустив голову.
Потом ко мне присоединилась Донна со своим завоеванием — жокеем. Он был настоящей миниатюрой. Она не представила его, а только сказала: «Ну, мистер Майрхед, это моя подруга, я прощаюсь. Спасибо за то, что вы сделали полет просто удовольствием».
Настоящая речь. Он, казалось, пришел в замешательство. Он смотрел снизу вверх на нее с томлением — она буквально возвышалась над ним — и сказал патетическим пискливым голосом:
— Спасибо. Спасибо. Бай-бай. До скорого. Да?
— Надеюсь, мистер Майрхед.
Он сказал значительно:
— Помните, теперь. Помните.
Она засмеялась:
— Еще бы, я буду помнить.
Он ушел, а, я не сдержала своего любопытства:
— Помнить — что?
— Предложение, которое он мне сделал.
— Какое предложение?
— Ну, у него есть номер «люкс» в гостинице под названием «Де Винн». И он сказал, как только я почувствую, что мне нужно побыть одной, я могу сразу прийти и пожить в этом номере. В любое время.
— Днем или ночью, значит.
— Именно так.
Мы подходили к зданию аэропорта, и вдруг я ощутила бездонное ясное небо над собой, чистоту воздуха, тонкий сладкий аромат, аромат мандарин.
— Донна! — сказала я. — Ты во Флориде.
— Именно так, — сказала она и просияла. — О, дружище! Флорида! Она втягивала носом воздух: — Господи, понюхай этот воздух.
— Разве это не великолепно!
— Апельсины, — сказала она. — Я чую апельсины.
— Я тоже. Или мандарины.
Я могла ощущать запах солнечного света, пальм и кокосовых орехов, и когда большая бабочка кружила над моей головой, я могла ощущать этот запах тоже — очень слабо, как новый сорт клея на обратной стороне почтовых марок. Причудливый, но приятный.
— Кстати, — сказала Донна, — ты имела успех, у Ната Брангуина, не так ли?
— Откуда ты знаешь его имя?
— Мистер Майрхед сказал мне. Он знает мистера Брангуина. Я думаю, что все в Майами знают мистера Брангуина.
— О? С чего это? Он что — мэр или что-то в этом роде?
— Он — игрок.
