древнего пелиштимца, притаившегося в нише за стеной. Трое слуг, двигавшихся через безлюдный дворец, видимо, выполняли приказ старика и вытаскивали какие-то предметы из подземного канала.
Несколько мгновений Конан простоял без движения, пораженный внезапной догадкой.
Смысл непонятных слов в пергаменте стал для него предельно ясен. Тайна Иакина и его слуг больше не была тайной.
Конан двинулся по коридору неслышной поступью кошки, все дальше углубляясь в темноту. Спертый воздух был наполнен тем же запахом, что и тогда, во дворце у гонга. Недобрый холодок пробежал по спине у Конана.
Он явственно услышал впереди себя шарканье ног и шорох одежды, задевающей о камни. Через мгновение его рука наткнулась в темноте на что-то массивное и металлическое, похожее на литой портал. Его попытки острием меча найти потайную щель и открыть дверь ни к чему не привели. Дверь была неприступна. И слону не под силу было бы сдвинуть эту плиту.
Конан чуть наклонился, чтобы ощупать дверь рукой.
Вдруг до его слуха донесся звук — хорошо ему знакомый скрежет ржавого металла, словно царапанье железных когтей.
Конан инстинктивно отпрыгнул назад. Оглушительный треск потряс каменный коридор.
Мгновением позже летящие обломки наполнили туннель, и эти камни раздавили бы его, как муравья, не успей он вовремя покинуть западню.
Где-то рядом, возможно, по ту сторону литого портала томилась похищенная Муриела. Но проникнуть за дверь он не мог. Возвращение в туннель было бы безрассудством: какой- нибудь каменный блок мог свалиться на него и превратить в кровавое месиво.
Конан решил отступить. Он поднимется наверх и поищет другой проход в подземелье.
Он повернулся и заспешил назад к лестнице. Но только успел он встать на первую ступеньку, как свет над ним померк, и дверь наверху с грохотом захлопнулась.
Конана охватила паника. Пойманный в ловушку, он повернулся и, выхватив меч, приготовился к нападению врага. Но в туннеле было тихо. Может, его враги (если они, конечно, были здесь) поверили, что он погребен под грудами обломков? Тогда зачем захлопнулась дверь наверху?
Прервав размышления, Конан ощупью поднялся по лестнице. Каждую секунду он ожидал удара ножом в спину. Он старался все больше заглушить чувство паники наплывом ярости и варварской жажды крови.
Он с силой толкнул дверь, но она не поддалась ему. Конан с проклятием поднял меч, чтобы ударить по мраморной плите, но тут свободной рукой он наткнулся на металлический болт, явно скользнувший в паз, на свое место, когда дверь захлопнулась. Конан схватился за болт, одновременно нажимая на дверь, и дверь медленно открылась…
Конан впрыгнул в комнату, как разъяренный тигр, готовый крушить все направо и налево.
Кинжал, подпиравший дверь, исчез. Комната была пуста. Йелайя исчезла бесследно.
— Кром! — прошептал пораженный Конан. — Осталась ли она в живых после всего этого?
Расстроенный и сбитый с толку, он вошел в альков. Внезапно его осенила новая догадка. Она осенила его, когда Конан увидел, что на мраморном полу комнаты осталась только маленькая лужица крови. Тела Гравунги не было. Негр исчез так же необъяснимо, как и Йелайя.
Глава четвертая
Зубы Гуахаура
Ярость помрачила разум Конана, мешала ему спокойно размышлять. Он не имел ни малейшего представления, где искать пропавшую Муриелу, ни о том, как найти Зубы.
Единственная возможность выведать что-либо — проследить за жрецами. Толку здесь будет немного, полагал Конан, но все же лучше, чем бродить по дворцу наугад.
Через большой затемненный зал Конан прошел к портику. У основания лестницы он остановился, выясняя направление, по которому пошли жрецы.
Он определил его по лепесткам, обитым широкими одеждами жрецов и рассыпанным по газону. По этим следам факельного шествия и двинулся Конан.
Следы на примятой траве вели из дворца к темной скале, подобной гигантской башне возвышавшейся над остальным массивом.
Судя по всему, болтливый жрец ошибался, утверждая, что зубы Гуахаура по-прежнему спрятаны во дворце.
Спрятавшись в густой тени ветвей, Конан рассматривал выступы скал, нависавших над долиной. Ближайший к нему выступ, хорошо освещенный луной, был весь покрыт рельефной резьбой, изображавшей людей, зверей и полуживотных-полулюдей, — быть может, богов или злых духов. Стиль этих изображений резко отличался от всего того, что Конан видел во дворце и в долине. Но Конан не удивлялся, понимая, что это след иных рас и очень отдаленных эпох, давно забытых и погребенных в древней земле Алкменона.
В толще скал была вырублена большая дверь, она была раскрыта. Дверь изображала собой как бы раскрытую пасть дракона, гигантская голова которого была высечена в скале. Дверь была отлита из бронзы и весила, наверно, многие тонны. Сложная система засовов, видимо, понятная только жрецам, была укреплена вдоль края двери.
Конан решил подождать, пока Гурулга и его негры не вернутся назад. Он хотел разгадать секрет тяжеловесного замка.
Но все-таки, помедлив, он решил проникнуть в сокровищницу. Где-то там, в пещере, по его мнению, находились зубы Гуахаура, и, возможно, ключ к судьбе Муриелы. Киммериец был не из тех, кого могла остановить опасность.
Лунный свет проникал в широкий туннель, освещая его на несколько шагов вперед. Откуда-то спереди до Конана донеслось странное пение; он увидел вскоре слабое мерцание призрачного света.
Жрецы были совсем близко от него. Туннель выходил в большое сводчатое помещение, освещаемое люминесцирующей инкрустацией.
В тусклом полусвете зала Конан увидел изображение странного животного, свернувшегося на алтаре, и черные отверстия семи туннелей, расходившихся в разных направлениях. Самый широкий из них уходил вниз. Изображение монстра на алтаре смотрело в сторону двери.
Забыв об опасности, Конан прошел вперед. Он очутился в пещере, крупнее которой не видел никогда в жизни. Колеблющийся свет факелов освещал огромный алтарь какого-то мерзкого непристойного божества, напоминающего жабу. Гурулга и десять его служителей стояли перед алтарем и монотонно пели молитвы, ритмично отбивая земные поклоны. Конан догадался, что медленное продвижение жрецов вперед к алтарю отвратительного божества было древним и хорошо отработанным ритуалом.
Конан с нетерпением ожидал окончания службы. Наконец, жрецы умолкли, встали с
