длились недели две, и мы ездили в СИЗО, как на работу. К концу недели нас встречали, как старых знакомых. Зеки улюлюкали и предлагали сниматься бесплатно, а надзиратели шутили, что «скоро насовсем приедете». Охраняли нас вертухаи, и в перерывах даже приносили нам «начальницкого» чайку. Руководство СИЗО в целом отнеслось к нашей затее очень позитивно, оказало всяческое содействие, и было впечатление, что никто особо не удивился. Только конвоируемые мимо распахнутых из-за духоты дверей партии зеков натурально охуевали от происходящего, набираясь материала для будущих «сеансов», как в тюрьме называют онанизм.
Проект у заказчиков пошел вяло, видимо за счет своего однообразия. Откуда бы в тюрьме взяться разнообразию? Первые ролики дрочерам были интересны, но одни и те же декорации и лица быстро приелись.
2005 год
Отчего-то захотелось порассуждать на тему популярности и популяризации, а точнее — их отечественной провальности. Почему бы и нет?
Россия не готова к появлению звезд в таком жанре, как порнография. Различные попытки искусственно популяризировать отдельных девушек тихо умирали на региональных ток-шоу, не добираясь до умов широкой аудитории. Мало кто помнит, например, Таню-Таню и её продюсера Боба Джека, мелькавших на экранах с различными вялыми сенсациями на тему своей порнозвездности.
Наш менталитет, в отличие от западного, активно защищается, не позволяя порно стать поп- культурой. А «звездность» возможна только там, где эта культура доступна и популярна. Поэтому мы дивимся западным актерам, которые, начав свою карьеру в порнографии, перешли на стезю обычного кинематографа и ничуть не стыдятся прошлого. Только в России эти подробности считаются сенсацией. В Америке же всем до лампочки, что Сталлоне, Бандерас и Джиллиан Андерсен сверкали своими причиндалами в картинах категории XXX. Это даже делает им честь, как тем рестораторам, которые начинали мойщиками посуды. Чиччолина, между прочим, вообще в итальянском парламенте подвизается, и вполне успешно.
Яркий пример, который мог бы стать началом новой эры порнографии в отечестве — всем известная участница всем известного реалити-шоу.
Мало кто из функционеров порно смотрит телевизор вообще, и реалити-шоу в частности. Поэтому когда кто-то случайно обнаружил одну из моделей среди участников самой популярной среди молодежи на тот момент передачи канала ТНТ, то все это было воспринято в качестве локального прикола. СМИ тогда еще слыхом не слыхивали о сенсации. «А-а, зырь, она у меня там-то и там-то снималась!» — раздавалось периодически от разных изготовителей контента. У меня, кстати, она тоже снималась.
А потом кто-то из владельцев сайтов, на которых были ролики с её участием, выложил их в сеть бесплатно. Не самая удачная шутка.
Вот тут-то Интернет и сделал в одночасье нашу модель знаменитой повсеместно, а все прочие средства массовой информации активно догрызали останки сенсации, украшая их дикими подробностями. Теперь девушку знали даже те, кто не имел отношения к порнографии и никогда не смотрел реалити. Её фамилия стала брендом, а все фильмы были тут же перемонтированы и переизданы под совсем другими названиями, несмотря на то, что моделью-то она была довольно посредственной, и уж точно не была даже популярной, не говоря уже про «звезду». Понимаете, о чем я говорю? Кроме как со скандалом, эту тему не популяризируешь.
Ажиотаж был страшный, и все бросились делать деньги, кроме неё самой. Она вдруг пошла на попятный, покорно приняв порицания от публичных людей, рядом с которыми порнография кажется образовательными материалами. Взяла, и публично зареклась от съемок в порнографии, попыталась стать светской девушкой. Куда уж, «с суконным-то рылом», да в московский бомонд?
Любой солидный контентщик в тот период был готов платить ей огромные гонорары за новые фильмы, и мог раскрутить её как действительно первую порнозвезду «в своем отечестве», согласись она на съемки. Ведь её признал таковой самый независимый эксперт — русский сектор Интернета.
Но, повторюсь, мы не готовы к такой революции. И пусть только в одной Москве у нас тысячи проституток, а масс-медиа проповедуют лицемерные нравы, от которых воняет похлеще, чем от места выгула собак в период таяния снегов, все равно мы — пиздец, как высокоморальны. «Пропала девочка зазря». Ну, каждому — свое.
Вообще, вся философия порнозвездности заключается в несколько иных атрибутах, нежели мы привыкли воспринимать. Она, если можно так выразиться, чище, свободней от денег, славы и прочих нюансов. Ведь в порно нет амплуа, как в классическом кино. В любом фильме ты только трахаешься, и поэтому профессиональный век актера здесь не долог.
Настоящая звезда — это актер, признанный дрочерами. На некоторых моих моделях держались целые порталы, посещаемые огромными толпами поклонников. Если бы такая модель появилась где-нибудь в Лос Анджелесе, то её бы узнавали многие, не скрывая этого. Собственно, иногда так и случалось, на каких- нибудь гей-курортах Испании, где ребят приветствовали именно как звезд.
И, наконец, последний нюанс состоит в том, что большинство моделей используются и показываются не как личности, а как пушечное мясо для онанизма. Ты просто хуй, который дерет вот эту милашку, про которую дрочер забудет через три минуты. Если бы мы могли производить субстанцию, которая вводилась бы внутривенно, и обеспечивала оргазм, то мы бы её и производили. Честно говоря, мы её и производим, только вводится она через Интернет. И большего нам не нужно, потому что у нас нет конкуренции, и мы не боремся за качество. Нас можно сравнить с российской нефтяной промышленностью, в которой нет конкурентного бизнеса, а есть только производство, четко поделенное между несколькими кампаниями. А на хера что-то больше? Зачем делать звезд? И тот же Прянишников популярен не потому, что кто-то ждет его нового фильма, а потому что он баллотировался, судился и так далее. Он скандален.
Вот поэтому у нас не может быть звезд в порнографии. А на западе — другое дело. Там порнозвезд раскручивают, как личностей. Вокруг них создают ореол человеческого «я» и привлекательный для потребителя образ. Например, Рокко Сиффреди — общительный, компанейский, легкий на подъем парень, который трахает сотни девочек в год и может в сексе позволить себе все, без смущения и заморочек. Он узнаваем не за счет формы и длины своего члена, а за счет харизматичной манеры своего поведения. Зрителю хочется быть похожим именно на него и жить именно его жизнью.
С ним меня порносудьба тоже свела, хотя и достаточно мимолетно. Познакомил нас мой знакомый, танцор Мариинского театра, который частенько снимается у Рокко в восточной Европе, где тот производит большую часть своей хард-продукции. У него вообще снимается много русских профессиональных моделей высшей категории, если так можно выразиться о людях. Сам он в качестве актера уже не выступает, и лишь продюсирует съемки, руководя своей компанией Rocco Siffredi Produzioni, хотя в 2009-м году снова столь же энергично появился на экране. Его официальный сайт ныне общедоступен, познавателен и интерактивен.
Итак, танцор познакомил нас в одном из питерских клубов, и Рокко пригласил меня посетить грядущие съемки в Будапеште. Я согласился из вежливости, а потом подумал — почему бы и не съездить? Посмотреть, как снимает Рокко, должно было быть забавным и, возможно, поучительным. Так оно и было.
Съемки Рокко, да и других маститых продюсеров, проходят в крайне деловой атмосфере. В отличие от наших, подобного масштаба, которые больше напоминают вечеринку (я имею ввиду крупные проекты, а не мелкие каждодневные ролики-пятиминутки). В основном так происходит потому, что их модели не считают этот труд — подработкой. Их модели действительно профессиональны. Они подписывают контракты, целыми днями готовятся к съемкам и приходят на важную работу, а не на «денег по-быстрому». Рокко, во всяком случае, работает именно с такими. Излишне говорить, что такие актеры никогда не позволяют себе
