могла видеть следы пережитой боли. Грусть и чувство потери навалились на нее с новой силой.
Брук сглотнула комок в горле и с силой вцепилась ногтями в ладони. Она не заплачет на глазах у людей. И он тоже не увидит ее слез.
Джед прочистил горло и взглянул на собравшихся: Люди молчали, ожидая начала его речи. И лишь одна Брук озиралась по сторонам, надеясь незаметно сбежать.
— Я польщен, что Мишель Левис попросила меня прийти сегодня сюда, — начал он. — Надеюсь, что причиной тому послужили мои ораторские таланты, а не тот факт, что я единственный, у кого есть на это время.
В зале рассмеялись. Брук сжала челюсти, стараясь не выругаться вслух.
Джед положил забинтованную руку на край трибуны. Его голос ясно раздавался в тишине зала.
— Я рад видеть вас здесь сегодня. Мы все осознаем необходимость нового педиатрического отделения. Наши маленькие пациенты должны получать самое лучшее лечение. И я… — Сделав паузу, Джед взглянул на лежащие перед ним листки с речью. Внезапно он отложил бумаги и продолжил говорить, уже не глядя в них: — Сейчас я хочу открыть вам свое сердце.
Его слова вызвали легкий шепот в зале.
— Пару месяцев назад я потерял пациентку, девочку, — произнес Джед. — Она была замечательным ребенком, всегда улыбающимся, и это несмотря на то, что она уже несколько лет находилась на пороге смерти. Я не смог спасти ее. Я обвинял себя в ее смерти. Эта девочка дала мне урок, которого я не понял, пока сам не стал пациентом нашей замечательной больницы.
Он взглядом нашел в толпе Брук. В его глазах было выражение, которого она не поняла. Ей очень хотелось сбежать. Видеть Джеда снова оказалось выше ее сил. Нужно было встать и направиться к ближайшему выходу, но она не могла. Магнетический взгляд Джеда приковал ее к стулу.
— До произошедшего со мной несчастья я и не подозревал, какие талантливые и увлеченные своим делом люди работают здесь, — продолжал он. — Я признателен вам всем за то, что вы для меня сделали. Но одному доктору моя особая благодарность.
Брук показалось, что люди вокруг нее исчезли и что его слова обращены только к ней. Она забыла, как дышать, в отчаянной надежде, что именно ей удалось изменить его жизнь.
— Все люди заслуживают шанса на жизнь, — говорил Джед. — А особенно дети. Но некоторые люди получают второй шанс. И жизнь слишком коротка, чтобы отказываться от того, что делает нас полноценными людьми, — он глубоко вздохнул и медленно выдохнул. — До случившегося со мной несчастья я не понимал, как важно иметь рядом с собой близких людей, заботиться о них. Я думал только о карьере и не знал, зачем живу. Теперь знаю. И все благодаря одной необыкновенной женщине.
Он снова сделал паузу, его глаза не отрывались от Брук. По ее щекам катились слезы, но она их не замечала.
Наконец Джед отвел от нее взгляд и посмотрел на заинтригованных слушателей.
— Итак, я надеюсь, что сегодня вы сделаете щедрые взносы в фонд нашего нового отделения. Оно станет лучшим не только в Сан-Антонио, но и во всем штате. Вот и все, что я хотел вам сказать. А сейчас прошу извинить меня. Мне нужно поторопиться сказать нечто очень важное одному человеку. — Он вздохнул и снова взглянул на Брук. — Я слишком долго медлил, но надеюсь, она простит меня.
С этими словами Джед сошел с трибуны, сопровождаемый аплодисментами. Его речь была эмоциональной, но не совсем понятной. Брук тоже не поняла, что же он хотел сказать, однако чувствовала, что скоро поймет, особенно когда увидела его, пробирающегося к ее столику.
Брук встала. От волнения ее била крупная дрожь. Джед подошел к ней и оказался так близко, что она могла коснуться его. И ей очень хотелось это сделать.
— Нам нужно поговорить, — заявил он без предисловий.
Брук так растерялась, что осталась стоять соляным столбом. На нее немедленно обратились любопытные взгляды окружающих. Тогда Джед взял ее за локоть и потащил из зала. Он привел ее в маленькую комнатку у лифтов.
Как и две недели назад, они снова оказались лицом к лицу. Повисло молчание. Брук очень хотелось разорвать неприятную тишину, но она не знала, как это сделать.
Наконец она произнесла:
— Как твоя рука?
— Хорошо, — коротко ответил он, жадно изучая ее лицо.
Они снова замолчали.
— Брук, — решился Джед, — эти две недели были для меня адом.
Она могла его понять.
— Я знаю. Хирургическое вмешательство не самая приятная штука.
— При чем здесь операция? С физической болью я могу справиться. Мне тяжело потому, что между нами осталось слишком много недосказанного, — он нервно запустил руку в свои золотистые волосы и резко отвернулся к стене. — Черт, не знаю, как сказать.
— А ты соберись, — посоветовала ему она. — Я подожду.
— Ты всегда была со мной терпелива. — Он снова посмотрел на нее. Его голубые глаза блестели от волнения. — Я понял, что поставил тебя в сложное положение. У тебя не было другого пути, как переложить ответственность на Ника. Мне очень жаль, что я обидел тебя.
Брук совсем не это хотела от него услышать. Ей не требовались извинения. Ей нужно было от него признание, что он все еще хочет ее. Она испытала укол острого разочарования.
— Хорошо, доктор Грейнджер, — холодно сказала Брук. — Извинения приняты. Я тоже прошу меня извинить. За все.
Она никогда прежде не видела в его глазах такой боли.
— Ты сожалеешь о том, что между нами было? — тихо спросил он.
Она опустила глаза в попытке сохранить самообладание.
— Нет, не жалею. Я прекрасно провела время.
— Брук, посмотри на меня, — он пытался заглянуть ей в глаза. — И все? Просто хорошо проведенное время?
— Ты сам дал мне это понять.
— Но для меня это не так. И я думаю, что ты тоже считаешь по-другому. По крайней мере, надеюсь.
Брук показалось, что она не расслышала его слов.
— Повтори?
— Я скучал по тебе. По твоей улыбке. По твоему телу. — Он обнял ее за талию и притянул к себе ближе. Она не протестовала. У нее не было ни сил, ни желания. — Мне невыносима мысль, что я могу провести остаток жизни без тебя.
Комната поплыла у нее перед глазами, из глаз покатились слезы.
— Правда?
— Конечно, правда, — он уже нежно целовал ее мокрые щеки. — Я люблю тебя, Брук. Я знал это всегда, но не хотел признаваться самому себе. Ты нужна мне больше всего на
